Духовные несвободы в религиозной жизни общества России второй половины XIX- начала XX веков

Е.А. Петелина,

религиовед, учитель истории

и обществознания (Омск)

Духовные несвободы в религиозной жизни общества России второй половины XIX-

начала XX веков

Зачастую, когда в контексте России говорят о христианстве, то большинству читающих или слушающих представляются храмы, монастыри, колокольни... В течение 20 века, а особенно ближе к его концу, стала естественной такая логическая цепочка общенародного мышления: «Если ты истинно русский человек, - то ты по идее должен быть верующим! Если ты верующий, то обязательно православный!» Когда всё замыкается в данное кольцо, то все в порядке. Но уж если чего-то не хватает, то тогда ты - СЕКТАНТ, ты на кого-то работаешь, ты — скрытый агент каких-то немыслимых потусторонних сил! Я не открою истину и не удивлю ничем новым, если скажу, что христианство - это ведь не только православие, а это также и католицизм, лютеранство, евангельское христианство и т.д.

В России религиозная жизнь христиан имеет особую социальную конфигурацию, обусловленную историческими особенностями восточнославянской цивилизации. Это необходимо учитывать, чтобы верно понимать ту роль, которую играет в современном социальном мире отечественное евангельское движение. Одним из распространенных заблуждений, бытующих в массовом сознании, является уверенность в том, что евангельское движение в России имеет будто бы сугубо западные корни, что оно генетически связано исключительно с западным протестантизмом. Подобные взгляды в корне ошибочны. Евангельское движение с присущим ему богоискательским началом и нацеленностью на первородные истины Евангелия имеет глубочайшие национально-исторические корни, о которых сегодня многие либо не подозревают, либо не желают слышать. Эти корни уходят в толщу веков, в нижележащие пласты отечественной духовной, социальной и политической истории, в глубины русской национальной психологии и ментальности. Самыми первыми были протоевангельские движения нестяжателей и новгородско-московских реформаторов (XIV-XV вв.), затем раннеевангельские движения духоборов и молокан. И наконец, третья историческая фаза это зрелый евангелизм XIX-XX вв., возникший в результате воссоединения богоискательских инициатив русского христианского сознания с идеями протестантизма. В христианских движениях раннеевангельского характера участвовали широкие массы. И это свидетельствовало как об активном процессе развития христианского сознания русских людей, так и об острой социальной потребности в цивилизованных формах религиозно-гражданской жизни. России потребовалось несколько столетий, чтобы сложились все те внешние и внутренние предпосылки, которые привели к подлинному евангельскому пробуждению.

Тема евангельского пробуждения и духовной несвободы, в которой находилась евангельская церковь в России второй половины XIX в., крайне слабо освещена в современной исторической и религиоведческой литературе. Направление религиозно-гражданской жизни, которое представляли российские евангельские христиане, носило альтернативный характер относительно нигилистически-революционных движений, организуемых политическими радикалами. Подавляемое государственной властью, вначале царской, а затем и коммунистической, оно фактически исчезло, а сведения о нем оказались погребены в архивах официальной светской историографии. Что касается историографии церковно-православной, то в ней всегда довлел оценочный негативизм, не позволявший получить объективную информацию, касающуюся указанного движения. Между тем, евангельское религиозно-гражданское пробуждение в Петербурге 1870-х гг. - важное и поучительное явление в жизни России, требующее к себе самого пристального исследовательского внимания. Оно интересно тем, что происходило под влиянием двух важных социально-исторических факторов. Первый - это религиозный кризис, важнейшей составляющей которого был кризис государственного православия. Следует поставить факт длительного пребывания Церкви под бюрократическим гнетом авторитарно-самодержавного государства. Удерживавшее ее на протяжении почти двух столетий в подневольном положении, государство лишило ее нравственных сил и важных духовных качеств. Одним из свидетельств серьезных внутренних деформаций духовных структур православной Церкви являлось то упорство, с каким она преследовала любые проявления христианского инакомыслия и инаковерия. Второй - процесс становления российского гражданского общества. Важнейшая из целей евангельского движения заключалась в том, чтобысодействовать духовному преображению России, ее обновлению и преобразованию на основе евангельских начал. Подобно многим русским, евангельские христиане жаждали социальных и духовных перемен в российской жизни. Но, в отличие от радикалов, они ратовали лишь за те перемены, которые вписывались в нормативные рамки евангельских заповедей. Все прочие изменения, если они выходили за указанные рамки, для них были неприемлемы. Отношение государственной церкви к евангельским христианам имело вид откровенного негативизма. Это была неприязнь к движению, в котором видели западное ответвление христианства и к которому относилиськаккоднойизразновидностейсектанства.

Однако то, что внешне выглядело как западничество, на самом деле было обращением к первоначальной чистоте евангельского учения в том виде, в каком оно представлено в Библии. Но этого власти не желали понимать и принимать. Одно из роковых заблуждений, пленниками которого оказались светская и церковная власть в России, состояло в предубеждении, будто широкое распространение Библии и возможности ее свободного толкования ведут к распространению вольномыслия. Между тем, евангельским христианам не было свойственно стремление к жесткому противопоставлению себя православной Церкви. Но постоянные нападки церковных и светских властей поставили их, помимо их воли и желания, в положение диссидентов, вынужденных отстаивать свои убеждения. События начала 19 века нам показывают другую картину. Когда царь Александр 1 пережил духовный прорыв в своей жизни, хотел духовного преобразования (реформы) церкви, а также духовного пробуждения общества в России стал общаться не только с православными христианами, но сближался с христианами Западной Европы, по указу Александра 1 всех духоборов освободили из ссылок и тюрем, что послужило направлению его деятельности в духовно-нравственную сторону. Этому же послужили и религиозно-мистические настроения в среде великосветского образованного общества Санкт-Петербурга и Москвы. Именно поэтому, когда в 1812 году в Россию прибыл первый представитель Британского и Иностранного библейского общества пастор Петерсон с предложением создать здесь собственное Библейское Общество, то он встретил в придворных кругах большую заинтересованность и радушный приём. И в 1813 году Библейское общество было открыто, поставив своей целью печатать и распространять Священное Писание прежде всего на славянском (русского перевода практически ещё не было!), а также и на других языках Российской империи. Распространение Слова Божьего подготовило почву для совместных встреч, подготовленных обществом, для совместного труда православных и инославных священнослужителей и светских людей. Но противники видели в этом крайнюю опасность, и уже в 1826 году общество было закрыто. В то же время идея перевода Библии на русский язык, не смотря на тяжёлые времена 30-летнего правления Николая 1, не пропала впустую, но имела своих убеждённых сторонников и поборников, в лице Московского митрополита Филарета, а также протоиерея и архимандрита Макария... Через 40 лет после первого издания Нового Завета на русском языке со славянским параллельным текстом в 1822 году, после тяжёлых, но плодотворных обсуждений в 1862 году было решено издать так называемый Синодальный перевод Нового Завета, сделанный «духовными лицами, испытанными в знании еврейского и греческого языков, по избранию и утверждению Святейшим Синодом. Несколько позже ревнители сборов пожертвований на издание и кружков для распространения Слова Божьего в 1869 году образовали Общество для распространения Священного Писания в России. В деле преобразования первых кружков в Общество огромное содействие оказали М.Г.Пейкер - будущий издатель журнала «Русский рабочий» и граф М.М.Корф, послужившие неким соединительным звеном связей «кружковцев» с влиятельными людьми столичной аристократии. За тридцать лет своего существования (в 1893 году оно было закрыто!) Обществом было распространено 1 588 413 экземпляров Священного Писания -Нового Завета Псалтирей, а затем и Библии. Прирождённое религиозное чувство, ищущее реального понимания и убеждения, помогло способствовать этому движению таким великосветским дамам, как Л.И.Черткова, княгиням Н.Ф.Ливен и В.Ф.Гагарина уже упомянутому придворному М.М.Корфу. Евангельское пробуждение так и начиналось с благочестивых упражнений пока ещё номинальных христиан из многих слоев тогдашнего российского общества, желающих найти истину и путь спасения.

В начале 1890-х гг. положение евангельских христиан в России становилось тяжелым и опасным. Лишенные правовой защиты, они жили под постоянной угрозой ареста и суда, грозивших им либо тюрьмой, либо ссылкой. Теперь уже невозможны были открытые молитвенные собрания. Они проводились тайно и немноголюдно. Имперские законы запрещали православным отделяться от православной Церкви и становиться евангельскими христианами. Если же это происходило, то виновным была уготована ссылка. Их дети отнимались у родителей и подлежали отправке в монастырь, на попечение монахов. Евангельские христиане, вместе с баптистами, методистами обвинялись в религиозном инакомыслии, объявлялись сектантами, лишались основных гражданских прав. Их бракосочетания считались незаконными. Их дети объявлялись незаконнорожденными, не имели необходимых документов, не принимались в школы. Сами они, в случае смерти, не могли быть похоронены на обычных кладбищах, контролируемых православными священниками. Гонения евангельских христиан не укрепили духовных устоев российской цивилизации, а ослабили их и облегчили победу сил тьмы над силами света. Множество людей высокой нравственности, движимых не посулами политических демагогов, а евангельской истиной, могли бы возродить Россию, вывести ее из того опасного состояния, в котором она очутилась. Они располагали всем необходимым, чтобы вывести из состояния духовной смерти огромное число «живых трупов», в которых на их глазах превращались сотни тысяч русских людей, удалявшихся в секуляризм. Но им этого не позволили светские и духовные власти, сомкнувшиеся на почве византизма и тем самым подписавшие смертный приговор Российской империи. Репрессивные акции правительства, направленные против русских протестантов, развязали руки богоборцам всех мастей и в конечном счете породили эффект чудовищной разрушительной силы в виде трех русских революций.

Миф о духовной и социальной опасности, исходящей от неправославных христиан несостоятелен по сути и деструктивен по своей направленности. Он подрывает основы цивилизованного общежития, невозможного без соблюдения принципов межконфессиональной толерантности. Он же препятствует построению правового государства и жизнеспособного гражданского общества. Чтобы обнажить его злокачественную суть, необходим пересмотр многих общепринятых, ставших привычными представлений в области конфессиональной политики российского государства и государственно-церковных отношений. Более того, требуются серьезные трансформации в ментальных сферах массового российского сознания. Необходимы правдивые изображения той действительной роли, какую играли и продолжают играть «инославные» христиане в российской религиозно-гражданской жизни и культуре. Суть, содержание, направленность этой роли становятся очевидными, когда мы обращаемся к анализу того религиозно-гражданского движения, которое именуется российским евангелизмом.