БЫТ БУРЯТ ГЛАЗАМИ АНГЛИЙСКИХ МИССИОНЕРОВ

В.А.Иванов,

краевед

БЫТ БУРЯТ ГЛАЗАМИ АНГЛИЙСКИХ МИССИОНЕРОВ

Миссионерские поездки по Забайкалью, особенно если они затрагивали бурятские кочевья, позволяли английским проповедникам Слова Христова подолгу жить в непривычном для европейцев быту степных кочевников, спать в их юртах, есть традиционную для них пищу, воочию видеть местные обычаи, языческие культы и многое такое, что в науке называется этнографическим наблюдением. В их письмах и отчетах действительно содержится немало интересного о повседневной жизни забайкальских бурят, но в большинстве своем эти сведения до сих пор для краеведов недоступны, находясь в архивах Великобритании. Также, как и путевые записки, очерки и даже книги самих миссионеров, опубликованные за рубежом.¹ Мы строим наш доклад на основании выписок, сделанных Дж. Брауном из корреспонденции членов Английской миссии и опубликованных в 1847 году в Южной Африке.²

Браун предваряет описание быта бурят краткой справкой: «Буряты – кочевнический народ, каждое сообщество или более мелкое племя, которых живет в трех или четырех уделах³, на которых у них расположены пастбища – так что их можно найти в том же месте при возвращении в определенное время года. Поэтому они живут в юртах, сделанных из фетра…» Опуская описание технологии изготовления войлока путем послойного вяления шерсти (у Брауна сказано, что войлок делали из спрессованных шкур), сразу же перейдем к изложению впечатлений английских миссионеров при посещении бурятских юрт.

Одно из таких впечатлений оставила жена Вильяма Свана Ханна Куллен, которая, прибыв с мужем на пасторское служение в Забайкалье, посетила со своей подругой Гулистой – женой Джона Аберкромби – бурятские жилища в непосредственной близости от Селенгинского стана Английской духовной миссии. Так как ее запись впечатления является ныне новым этнографическим источником, неизвестным в Бурятии, процитируем его полностью:

«Во дворе за одним зданием почты⁴, в котором мы отдыхали, было несколько бурятских юрт. А так как я их никогда не видела раньше, господин Сван сводил меня в одну из них на несколько минут, пока варили чай. Когда мы вошли, мать этой семьи была в доме в окружении нескольких детей, с грудным ребенком в колыбели.

Юрта была немного меньше, чем в моем представлении она должна быть, чтобы вместить в себя такую семью. Она имела круглую форму и низкую крышу, вход или дверь были такими низкими, что нам приходилось сильно нагибаться на входе. Стены в таких юртах одинаковой высоты с дверью, но стена⁵ сильно возвышается в середине, в которой есть большая дыра, через которую уходит дым, и через которую поступает свет; в центре юрты – огонь, между людьми и огнем оставлено место для прохода – все свободное место⁶. В каждой юрте, напротив двери, стоит столик с богами. Объектом поклонения обычно является изображение, тщательно завернутое на ролике⁷, положенное в столешницу стола, покрытые множеством чашек, наполненных водой, зерном и другими, которые с каждым днем обновляются как приношение богам. Эти чаши – единственные блестящие, чистые вещи в юртах. Около них в юрте также расположено молитвенное колесо на столе. Около стола место для ламы, т.е. кусок дерева размером с большую табуретку, достаточно широкую, чтобы вместить двух человек. Обычно ее покрывают шкурой какого-то животного. В юрте есть еще место, которое всегда предлагают тем людям, которые считаются в большом почете, а все другие сидят на полу, скрестив под собой ноги по бурятскому обычаю. Я даже не могу найти слов, чтобы описать ту несчастную мать с детьми. Все было черным от золы и жира. О, как сильно на нашу жалость и сострадание давят физические условия жизни этих бедных людей. Предмет, который привлекал больше нашего внимания, был младенец в колыбели, что ассоциировалось больше с гробом, чем с колыбелью. На ребенке не было никакой одежды, кроме кусочка очень грязной овечьей шкуры. Колыбель состояла из четырех дощечек, закрепленных с помощью кожаных ремней, окутывая ребенка, у которого было открыто только лицо, а руки и ноги были в таком положении, что ребенок не мог пошевелиться. А когда ребенок плакал, то вместо того, чтобы его вытащить из такой тюрьмы, его просто легонько качали кто-нибудь из старших братьев или сестер. Госпожа Аберкомби, жена верующего из Караса, которая собиралась помочь в издательском доме города Селенгинска, была с нами. При виде несчастных детей у нее на глазах появлялись слезы, как и у меня. Казалось, что все дети очень несчастными.

Господин Сван немного поговорил с этой женщиной, но понял, что она совсем ничего не знала⁸. Возможно, раньше она никогда не слышала проповедь Евангелия. Если бы она слышала об этом раньше, то не придала бы большого значения⁹. На ее голове был коралл и нить жемчужных украшений, волосы разделены спереди, а сзади заплетены в косы. Единственно белыми были украшения этой женщины и ее зубы – в контраст с ее одеждой и кожей, которые были очень черными. Над огнем висел большой чайник с молоком без крышки, в которое время от времени попадали кусочки дерева и сажи. Я привлекла ее внимание к этому, спрашивая о том, что было в молоке, надеясь, что она извинится за то, что молоко грязное. Но она ответила с безразличием «химери» («кто знает?»).в юрте, казалось, всех комфортнее чувствовал себя теленок в углу, так как около него лежало свежее сено, которое вызывало [у него] радость.

Они затем позвали Тайшаку, вдову Тайши, главного из людей, у которых размещались миссионеры. «Ее юрта», мой друг продолжает говорить¹⁰, «намного больше любой другой, но в ней много мебели, как все уже описывали. Одних коробок было очень много, они были красивее, чем обычных людей».¹¹ У Тайшака есть одна дочь, молодая девушка, которая с ней живет. У них обеих одежда была намного чище, чем у других бурятских женщин, но даже у них во многом оставалось только желать лучшего в этом аспекте, их одежда намного дороже, овечьи шубы покрыты материалом из китайского шелка или хлопка, в то время как у других – только из овечьей кожи. Однако главным отличием было количество коралловых украшений и их стоимость. Они также носят тайру из черного вельвета с украшением из кораллов. Они носили множество бусинок на ушах и на голове, многие из которых были очень больших размеров. Бедная девушка была на вид очень невежественна. Выглядела очень глупо. Позже госпожа Сталлибрасс попыталась было убедить ее научиться читать и предложила стать ее наставницей. Девушка пришла только один раз, затем понимая, что с ее стороны требуется приложить старания и быть настойчивой намного больше, чем ей бы хотелось, она не сделала второй попытки.

Чем больше мы видим этих людей, тем больше понимаем, какую пользу христианство им принесет в этом отношении, если они только отнеслись бы искренне. В то время молитва не была отдаленной, когда бесплодная земля могла стать цветущей, и радоваться о влиянии просвящения христианской религии.

Тайшака принесла им чай. Но чай, приготовленный бурятами <…> больше похож на суп, чем на напиток, название которого он носит. Листья этого растения прессуются, соединяются вместе во влажном состоянии, образуя кирпичики. А когда они становятся похожими на жирные упаковки <…>, которые при пользовании отламывали кусочек, клали в котел и варили с телячьим жиром, посыпая солью. Этот напиток, если его можно так назвать, подавали всем посетителям, в любое время суток, когда они приезжали, некоторые были всегда готовы для выполнения этой цели.

Богатство бурят заключается в стадах. Не бывает совершенно неимущих людей, по крайней мере у каждого есть одна лошадь, на которой он может передвигаться по округе. Недалеко от юрты в земле находится столб, к которому привязана лошадь хозяина. Если ему потребуется проехать сто ярдов, он сядет на лошадь, чтобы преодолеть эту дистанцию, а не пойдет пешком.

О приветствии: вместо английского «здравствуйте» буряты приветствуют друг друга – «Как дела? Как твои лошади? Как твой скот? Как твоя жена? Как твои дети? – как будто здоровье жены и ребенка считаются менее важными, чем здоровье овцы или лошади».

Далее в очерке Ханны Куллен следует философское рассуждение о положении женщины в «языческих странах». У бурят оно не менее выражено, чем у других. «Однако, женщины больше всего связаны с предрассудками, признанными в стране, наиболее ревностны при вторжении в их ритуалы и обычаи. Сильно преобладает безнравственность. Состояние людей нельзя описать лучше, чем это сделал апостол Павел, говоря о состоянии язычников своего времени. «Не упоминая тех моментов, о которых даже стыдно говорить – я могу описать их как мертвых для естественных вещей и в результате они лишены радости. Один человек, которого считали искателем правды, страдал зависимостью от азартных игр. Так, заложив и проиграв весь свой скот и владение, он сделал ставку на своем единственном сыне, проиграл и отдал своего сына в рабство. Миссионеры знают и другого человека, который, проиграв все свое имущество в азартных играх, под каким-то предлогом попросил одеяло из овечьей шкуры у своего старого отца. Проиграв, он оставил своего отца незащищенным от холода, как результат обмана и кражи со стороны его собственного сына».

Заканчивая очерк примерами желания креститься некоторых бурят только из-за малого вознаграждения за принимаемое решение, но такие новообращенные, как правило, оказывались не крепкими в вере и после одного-двух посещений станов Миссии не приходили на богослужения. «Такие вещи заставляли нас горевать о их жестокосердии и неверии, они также решали насадить ревность и поиск в наши сердца, так как с нашей стороны ничего не отсутствовало, мы сделали все, что могли бы сделать, чтобы они ухватились за Евангелие».