ХОРИНСКИЕ УЧЕНИКИ СВАНА И СТАЛЛИБРАССА

М.В.Медведева,

Краевед (Улан-Удэ)

ХОРИНСКИЕ УЧЕНИКИ СВАНА И СТАЛЛИБРАССА

О выдающихся учениках Кодунского и Онинского станов Английской духовной миссии - Шагдуре Киннатове, Текши Морхосине, Бардо Галсанове, Бадме Хобитус, Вандане Юмсунове и Тарбе Жигжитове более или менее известно, поскольку некоторые из них были возведены в достоинство национальных пасторов среди бурят Лондонского миссионерского общества, другие занимали должности тайшей и родовых начальников, третьи прославились на учительском и научном поприще. Это была опора Английской миссии, её штатные члены, ближайшие помощники Вильяма Свана, Эдварда Сталибрасса, Джона Аберкромби, их жен и детей, также выполнявших миссионерские функции.

В Кодунской школе обучались от 20 до 30 мальчиков и до 10 девочек ежегодно. Здесь учили Закону Божиему на монгольском языке, русской грамматике, пению псалмов, а также шитью, вязанию, плотничьему и столярному делу. Поначалу мальчикам преподавал сам пастор Эдвард, а Сара занималась в основном с девочками. По мере взросления у них появились преподаватели из выпускников-бурят. Православный миссионер С. Стуков дополняет, что в Онинском стане преподавание 10 мальчикам и 5 девочкам вел поначалу Вильям Сван, затем его жена Ханна Куллен и подготовленные преподаватели из числа выпускников-бурят. Он же уточняет перечень дисциплин: Закон Божий (Священная история, Библия и Катехизис) на монгольском языке, арифметика (первые четыре действия), русская грамматика (первая часть), пение духовных стихов. Занятия проводились ежедневно, кроме субботы; после обеда детям дозволялись разные игры и прогулки на природу. Воскресные дни полностью посвящались молитвам и проповедям из Воскресного Евангелия, чтению Святого Писания или повторению уроков. Хорошему усвоению учебного материала детьми способствовала не только высокая профессиональная подготовка английских миссионеров, но и наличие в станах больших библиотек.¹

Из писем миссионеров мы узнаём о некоторых рядовых учениках в Кодуне и Оне. Например, у одного старика дочь училась в миссионерской школе Вильяма Свана. Его помощники Далик и Мантан много работали у миссионеров, а когда они находились на работе, бедный маленький мальчик в миссионерской школе умер. О ком идёт речь, пока неизвестно. Являлись ли Далик и Мантан супружеской парой – также неясно. Из умерших учеников школы мы узнаем только Бардо, погибшего от руки ламы за веру. Но это не мальчик, а юноша, самостоятельно ездивший по хоринской степи с евангельской проповедью.

Из старших учеников помощниками пасторов были Кинат – отец Шагдура Киннатова, Санджэйл и Мана – возрастом от 50 до 60 лет. По 40 лет было Собноку, Ашету, Долга, но многим (Вандан, Мандари, Сондри, Амгалан, жена Собнока, Аскету, Болой, Гадини, Гонагет, Бэтчумэ, Очу, жене Тарба и Долга) едва перевалило за 25-30 лет.

О Собноке Эдвард Сталлибрасс писал так: «Возможно вы рады будете услышать, как один из наших соседей, который каждый день ходит на наше поклонение, ответил на предложение, которое ему сделали ламы на следующий день, которое заключалось в том, чтобы сжечь его шаманских идолов. «Я не против, - он сказал, - но вы можете уничтожить и другие идолы». – «Какие другие?» - «Ламских богов, шигемонов и всё остальное!» - «А почему ты предлагаешь нам избавиться от наших богов?» - «Если вы уничтожите одного, то можете уничтожить и другого», - продолжил Собнок, - «ведь я не вижу действительной разницы между ними». При этом лама повернулся к сыну тайши (в юрте каждого состоялся этот разговор) и сказал: «Какой это человек? Он собирается стать учеником Иисуса Христа? Он говорит, что шаманские и наши идолы похожи и хочет избавится от них!» - «О! – сказал Тарба (сын тайши) – этот человек совсем не верит в вашу систему и у него есть свой путь. Бедный Собнок знает много, но он очень нерешительный. Возможно, его можно ещё вернуть!»

Среди учеников английских миссионеров в Кодуне можно ещё назвать трёх печатников – бурят Б. Купчикова, Д. Цойзобова и Г. Абатуева, которых Дж. Аберкромби привёз из Селенгинска вместе с типографией, где они служили переводчиками и наборщиками с первого дня основания Забайкальской духовной миссии. Бадма (вероятно, это Б. Купчиков) много лет служил у Вильяма Свана на р. Оне в его стане, оттуда приехал в Селенгинск для набора Ветхого Завета, затем вновь оказался в родных кочевьях, обосновавшись в Кодунском стане. Занимаясь днями, неделями и месяцами переводом, он находился под сильным влиянием Библии. Миссионеры много о чём с ним говорили, как со специалистом печатного дела, в том числе и об учении Иисуса Христа. Он не был свободен ещё от языческой веры, но в тоже время являлся стойким христианином (то есть, исповедовал двоебожие, как и многие буряты). В конце концов, он признал себя новообращённым и более не разрывался между язычеством и христианством. Правда, для этого ему пришлось пройти через эпидемию чумы. Бадма отдал себя во власть Спасителя и дал обет вступить в ряды верующих христиан, если Господь вылечит его Словом Божиим. Во время болезни Сван ежедневно посещал его и благословлял на исцеление.

Мону, бурятку старшего возраста, Вильям Сван научил читать, часто разговаривал с ней, и она была рада понять основные истины Евангелия. Когда Сван приезжал в Кодун, Мона воспользовалась возможностью с помощью одного мальчика написать письмо его жене Ханне Куллен, и с тех пор между двумя женщинами, жившими в разных станах Миссии, завязалась интересная душевная переписка, и вообщеМана обнаружила редкую страсть писать письма. Но тогда, в первом письме, она поблагодарила чету Сванов и её в особенности, что те научили грамоте. Были в письме и такие строки: «Сейчас я впервые желаю того, чтобы Христос спас меня. Я молюсь, чтобы мне сохраниться, и надеюсь, что вы тоже будете молиться обо мне». Ханна Куллен (Сван) с радостью выражала свои чувства, но при этом испытывала некий трепет от успехов своей ученицы, совсем недавно темной, забитой и неграмотной аборигенки забайкальских степей. Ханна даже решила ограничить свою миссионерско-учительскую деятельность только на женщинах, которые, по её мнению, лучше мужчин говорят о евангельской истине. Но, к сожалению, Мона, как и некоторые её подруги по школе, в силу давления лам и бурятского общества сделали выбор веры в сторону буддизма. Когда вскоре Шагдур Киннатов приехал в Онинскую долину и навестил юрту Моны, он почти не узнал новообращённую в христианство. Раньше она радовалась его приезду как евангельскому проповеднику и полноправному члену Лондонского библейского общества, а на этот раз выглядела замкнувшейся в себе женщиной, избегала встречи с миссионерами и новообращёнными. Теперь Мона связывала себя только с язычниками, часто посещала их богослужения, соблюдая их обряды и традиции, сильно напиваясь на праздниках.

Вандан был женатым мужчиной. Его обращение в христианскую веру было описано господином Сталибрассом в мае 1837 года отчётом в Великобританию: «весною прошлого года много людей хоринцев заболели чумой, хотя им и была поставлена соответствующая вакцина. Власти объявили карантин и была определена зона отчуждения действия эпидемии. Связь между улусами была временно прекращена; из улусов никто не решался приблизиться, чтобы услышать Слово Христа о спасении. И только Вандан 25-летний мужчина на свой страх и риск направился духовно исцелять страждущих соплеменников. Он служил Свану с 1828 года, и часто слышал от него проповеди об истине, о возможности перейти в вечный мир. Его неверующая жена, хотя и была ранее противником «русской» веры, дочь одного из буддийских священников, стала часто посещать служения английских миссионеров, изъявила желание научиться читать и сейчас она берёт уроки у моей дочери». Вандан затем работал учителем мальчиков после Шагдура Киннатова, занявшегося самостоятельным пасторским миссионерством, но потом и сам стал евангелистом.

Вероятно, это был Вандан Юмсунов. Отец его Юмсун Уннуев перекочевал с семьей в Кодун из Агинских степей. Получив образование у пасторов, остался преподавать в школе. Затем избран шуленгой Саганского рода. Отличался высокой грамотностью и склонностью к научно исследовательской работе, считался учёным человеком среди хоринских бурят. Сумел передать свою грамотность сыну Соло Ванданову, как и должность родового начальника. Соло также знал «много языков» В 1875 году Вандан Юмсунов написал летопись «История происхождения одиннадцати хоринских родов», пользовавшуюся необыкновенной популярностью и распространившуюся в списках, пока она не была опубликована в 1934 году издательством Академии наук СССР.² Как отмечали специалисты, сочинение Юмсунова является лучшей по стилю изложения и самой большой по объёму исторической хроники в бурятском летописании. По отзыву Н. Поппе, в летописи Юмсунова привлекают «блестящий стиль, образный, очень чёткий и строгий язык» учёного и литератора.³ Есть в его Летописи известие о причинах прекращения Английской духовной миссии в Кодуне и Оне в ноябре 1840 года, о поездке в Петербург главного тайши хоринских бурят (своего одноклассника) Н. Дымбилова и аудиенции с императором Николаем I.

Сообщил Юмсунов ещё об одном ученике английских миссионеров Санжипе (о котором немного упомянул в своих письмах и Шагдур Киннатов), который был старшим братом ширетуя Онон-Цугольского дацана Лундуп Дандарына. Он «перешёл в католицизм и стал жить обособлено и проповедовать иную веру».⁴

Вандан Юмсунов умер в 1883 году. Сыном его был шуленга Соло, внуком Будажап, правнуком Цырен-Доржи. Правнучка летописца Нина Цыден-Доржиевна Будажапова живёт до сих пор в селе Могсохоне Кижингинского района Бурятии на родине предков, является заслуженным учителем России. В их роде хранится реликвия – тамга из мрамора, которой пользовались Вандан Юмсунов и его сын, когда возглавляли Саганский род.⁵

Среди учеников из высших слоёв хоринского бурятского общества миссионерских школ в Кодуне и Оне можно назвать сына тайши Дымбила Галсанова, приёмного сына Д-Д. Ринчинэй Жигжита (Дамба Дугарай), приёмного внука Шодо, Тарба Жигжитова и других из клана Галсановых. Именно Дымбил Галсанов, как главный родоначальник хоринских бурят много сделал для учреждения Английской миссии в своих кочевьях. Это он отдал свой дом Вильяму Свану под Онинский стан. Хотя он был ревностным буддистом, но не забывал и о православных верующих. Это он подготовил и отправил в 1818 году в Петербург своих зайсанов для первого перевода Нового Завета на монгольский язык, сам стал членом Русского Библейского общества, и выделил на перевод Евангелия свои личные 2 тысячи рублей.⁶ За это снискал покровительство от министра духовных дел и просвещения князя А.Н. Голицына. Знал о нем и император Александр I.

Умер Дымбил Галсанов в 1822 году, но его сын Ринчин-Доржо Дымбилов занял место отца только через 20 лет после смерти отца, так как его не утвердили противники христианства.⁷Как он, так и Тарба Жигжитов, будучи последовательно учениками английских миссионеров, благоволили Миссии, развернув строительство зданий школ в Кодуне и на Оне, активизации учебного процесса с 1828 года вплоть до смерти Жигжитова в 1835 году и монаршего повеления о закрытии Миссии.

О Тарбе Жигжитове Вильям Сван отзывался так: «Он не молод, развит не по годам, рассуждает во многих случаях, т.е. если бы выпал благоприятный шанс, он заменил бы отца (на посту Хоринского тайши, - Автор). Он мягкий, способный к учёбе, стремящийся к усовершенствованию». Шагдур Киннатов сообщал Свану после его отъезда на родину в 1841г.: «Наш Тарба всё ещё не был на службе, у него остался тот же чин, который был при вашем отъезде». Тарба получил стойкую репутацию человека ученого и многие стояли за его возведение в главные тайши в противовес Ринчин-Доржо Дымбилову, кем он, собственно и стал в 1835 году. О соперничестве двух одноклассников по Миссии за высшую должность среди хоринских соплеменников Шагдур Киннатов с юмором писал Вильяму Свану в Лондон: «Наши два соперника всё ещё отделены друг от друга», и при этом кочевники также разделены на два лагеря, из-за чего «возникает много неудобств и проблем».

Завершая письмо, Киннатов перечисляет много учеников школ Английской миссии в Кодуне и Оне и сообщает, что «все хотят, чтобы вы с теплотой вспоминали о них».

1Тиваненко А.В. История Английской духовной миссии (начало XIX столетия). – Улан-Удэ, 2009