ПУТЬ КО ХРИСТУ ШАГДУРА КИННАТОВА

А.П. Батомункуева,

Краевед (Улан-Удэ)

ПУТЬ КО ХРИСТУ ШАГДУРА КИННАТОВА

Шагдур Киннатов относится к числу наиболее выдающихся учеников и затем учителей Английской духовной миссии, сам талантливый миссионер среди бурятских соотечественников, а после отъезда пасторов на родину возглавил оставленные общины христианских протестантов в Кодуне и Оне.

О себе он рассказывал, что родился в кочевнической юрте на западном берегу реки Уды, в семье хоринского кубдутского рода. В раннем детстве у него умерла мать, и его с сестрами воспитывал отец Хинад. По реке Оне кочевал его дядя и несколько двоюродных братьев. Потомки Шагдура до сих пор живут по реке Оне и в Кижинге, в том числе его правнук Мижыт-Доржо Ширапов. Дедом последнего был сам Самбу, а отцом – Гомбо. В их родовых преданиях еще жива память о знаменитом предке, исповедовавшем евангельский протестантизм и учительствовавшем в бурятских улусах.

Путь Шагдура Киннатова к Христу был труден, долог, как и у всех учеников английских миссионеров, но мы хорошо представляем его по рассказам самого Шагдура и его учителя Эдварда Сталлибрасса

Однажды отец послал мальчика к дальнему соседу за бараньей шкурой, юрта которого стояла недалеко от миссионерского стана на р. Кодун. Вечером он услышал необычный лай громкоголосой собаки, принадлежавшей, как пояснил хозяин юрты, господину Сталлибрассу. Заинтересовавшись породой пса, Шагдур утром пошел посмотреть и нашел ее «монгольской» овчаркой больших размеров: фактически это был редко встречающийся за Байкалом тибетский лохматый дог.

Обходя собаку, мальчик с заднего двора вошел в миссионерский дом, где увидел Сару Сталлибрасс – жену хозяина – которая занималась обучением детей. Шагдур хотел было уйти, но его окликнули старшие по возрасту ученики, а Сара сказала, что пастор просит задержаться для разговора. В кабинете Сталлибрасса он увидел доброжелательное лицо руководителя Кодунской христианской общины. Поздоровавшись с вошедшим, миссионер спросил:

- Друг, ты умеешь читать и писать?

- Немного.

- Мне нужен человек, который бы писал для меня. Ты хочешь остаться здесь?

- Да, если только согласится мой отец.

Вернувшись домой, Шагдур рассказал отцу все, что с ним произошло в миссионерской деревне. Подумав немного, родитель дал согласие, ибо речь шла о получении образования и неплохом заработке. Так бурятский мальчик приступил к исполнению обязанностей ученика, затем учителя школы, надзирателя за мальчиками и секретаря Миссии.

В первое же утро он увидел, как много людей из окрестных улусов пришло к английскому проповеднику для поклонения Иисусу Христу, и как господин Сталлибрасс читал главы из Евангелия и терпеливо давал им комментарии. «На долгое время я мало что понимал, - говорил Шагдур Киннатов. - Никакие размышления не доходили до моего разума. Через некоторое время я начал понимать, что [языческие] боги, сделанные людьми, не боги. Услышав о состоянии грешников, [о возможности их] воскресения и об их будущем положении [после перехода в христианство], я поверил в эти доктрины, но [первое время] не принял их к сердцу <…>. Мне была доверена забота о мальчиках в школе, и до сегодняшнего дня я продолжаю быть их учителем».

А вот как рассказал о Шагдуре Киннатове сам Эдвард Сталлибрасс. Это был молодой человек, учитель с самого момента основания школы. «Он пришел ко мне почти пять лет назад, во второй год [после учреждения Кодунского миссионерского стана]». Бывший идолопоклонник с жадностью внимал новым для него христианским истинам, наполняющим его сердце во время богослужений. «Он слышал истину и с радостью исполнял многое. Поэтому я считаю его надежным человеком». Так, будучи старшим по возрасту человеком, Шагдур сам преподавал некоторые дисциплины. У него имелась рукопись перевода Нового Завета, которую читали всякий раз во время учебы (видимо, эта та самая копия, что Сталлибрасс получил в Петербурге от Якоба Шмидта, в начале XIX столетия как раз занимавшегося переводом Библии). Шагдур стенографировал проповеди миссионера и комментарии библейских сюжетов его учениками, сам пробовал писать конспекты будущих лекций, для чего каждый вечер проводил со Сталлибрассом, слушая и задавая вопросы. «Казалось, он жаждал праведности».

Но познание библейских истин поначалу происходило с трудом, через душевные сомнения вчерашнего язычника: они то возникали, то угасали. Особенно полюбился Шагдур Саре Сталлибрасс, у которой он был первым помощником в учительском деле и общения её с бурятскими детьми на их родном языке, который она старалась выучить. Но ее смерть в феврале 1833 года сильно повлияла на психику юноши. Он не мог понять, как это Бог, которому она верно служила, допустил ее болезнь и кончину в расцвете жизненных сил? В те дни Сталлибрасс и пастор Селенгинского миссионерского стана Юилль, посетивший Кодун по этому печальному поводу, заметили происшедшие перемены Шагдура к худшему. У английских проповедников даже возникло сомнение, что им не удастся воспитать из юноши хорошего христианина, что четырехлетние труды по его обучению прошли понапрасну. Но Эдвард Сталлибрасс терпеливо ждал, понимая, что творится в душе бывшего язычника. «Он боролся со своими [языческими] убеждениями, пытался побороть их, [даже] возобновил идолопоклонство, которое оставил много лет назад».

Перемена наступила неожиданно. В одну из суббот Сталлибрасс во время богослужения в Миссии прочитал стих 20 из третьей главы Книги Откровений: «Вот, Я стою у двери и стучусь, кто услышит голос Мой и откроет дверь. Я зайду к нему, и буду вечерять с ним». Во многом проповедь была рассчитана на внимательно слушавшего Шагдура. Все сказанное в стихе отражалось на его лице, проявлялось в широко раскрытых от удивления глазах. Сталлибрасс ясно видел, как «слово истины приложилось к его сердцу с непреодолимой силой, все противостояние, трудности и страх последствий [наказание за отступничество]сразу же исчезли».

И действительно, после произнесенной проповеди в двери кабинета пастора робко постучал Шагдур Киннатов. Он выглядел как-то странно, но затем очень сильно заплакал. О причине необычного состояния юноша пояснил: «Слово Божье проявляется во всем. Это слово я слышал давно, я не сомневаюсь в его истинности. Однако [все это время] я пытался скрыть и подавить свои [языческие] убеждения, но, в конце концов, я не мог больше сопротивляться. Что я должен сделать для того, чтобы стать спасенным?» Сталлибрасс в письме Лондонскому Миссионерскому обществу писал: «Какие это были слова! Они указывали на порыв его души, и были самыми сладким звуком из уст язычника, которые нравились моему вкусу, с тех пор как я уехал с родной земли». На вопрос Шагдура английский проповедник ответил цитированием истории о подобном же разговоре Петра со стражником Силой. На вопрос о спасении души Апостол сказал: «Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты».

- Но могу ли я ожидать спасения? – спросил Шагдур.

- Несомненно.

- Так я принимаю Его своим единственным Господом и Спасителем! – радостно ответил пастору бурятский юноша.

Далее Сталлибрасс свидетельствует: «После еще одного разговора я похвалил его [принародно] в молитве милосердному Спасителю, который долго стучался в дверь его сердца, но который отказался впустить Его, который усердно стучал в дверь моего сердца, соединяя слезы благодарности и восхищения с истинным раскаянием. Было много притворных вещей, но ни в чем я не был так убежден, чтобы уже не было никакого сомнения. Я нисколько не сомневался в том, что он тогда был искренним, а его внутреннее состояние и поведение отражали благодарность».

К числу «притворств», о которых вскользь упомянул Сталлибрасс, была история женитьбы Шагдура Киннатова в 25 лет. Даже в этом возрасте он колебался между язычеством и христианством. Поэтому его было трудно уговорить сделать обряд бракосочетания по христианскому обычаю в воскресный день. Но его все же уговорили, и «в тот вечер он обрел мир». Правда это произошло в Онинском стане Миссии господина Вильяма Свана. В понедельник он зашел к пастору решить вопрос о возврате ранее взятого долга не деньгами, которых у него не было, а каким-нибудь имуществом. Сван вошел в положение и отложил возврат на неопределенное время.

После памятного разговора со Сталлибрассом Шагдур Киннатов в миссионерской школе собрал вокруг себя около пятнадцати мальчиков – учеников и рассказал, что с ним произошло в ту субботнюю проповедь пастора. Как говорил он, в моем сознании произошла существенная перемена. Теперь он, как учитель, глубоко сожалеет о допускавшейся несправедливости к ученикам, стыдится за случаи злой ругани нерадивых, ибо еще не обладал умением подбирать в разговоре пристойные слова. Извиняясь за ранние обиды, он предлагает помолиться вместе с ним за быстрейшее искоренение языческих предрассудков из сердца.

Через день в гости к Шагдуру приехали его отец и сестры. Им он также изложил историю своего душевного откровения, и также предложил помолиться. «Это очень повлияло на них», а перед расставанием с родными юноша «помолился вместе с ними, серьезно ходатайствуя поименно за каждого члена семьи; затем за народ, за его благословение, и чтобы он [народ] мог отказаться от поклонения ложным богам и довериться Ему, Который слышит молитвы [Иисусу Христу]». С родными же Шагдур отправит послание своей жене, предложив отныне не работать по субботним дням, и до скорого приезда домой не поклоняться языческим идолам.

Шагдур Киннатов побывал в своей юрте на р.Оне через неделю, но эта поездка взбудоражила не только всех хоринских бурят, но и христианскую общину в Кодуне. Дети Сталлибрасса проговорились отцу, что их бурятский учитель собирается во время отпуска уничтожить всех своих домашних языческих идолов. Причем дочь пастора, уже помогавшая в учебной программе Миссии , рекомендовала поступить именно таким образом, а не продавать языческие ценности другим людям, не давая и им повода грешить перед Богом. Шагдур ответил запиской:

«Да, я сделал так, как сказал, не дав никому повода нарушить заповедь Всевышнего живого Бога, который смилостивился надо мной, когда я был мертвым во грехах. Помолившись Богу во имя Иисуса Христа, чтобы Он дал мне непоколебимость для принятия решения, несмотря на просьбу моих друзей, которое произнес перед Богом. Много было сказано против этого, но я оставался постоянным. Искуситель приходил ко мне по разным поводам, чтобы остановить меня. Но я помолился Богу о том, что так как я уверовал в Иисуса Христа, у меня нет ничего общего с искусителем. Мой разум тогда успокоился, я бросил в огонь всех идолов, которые обманывали нас так много лет, и стол, на котором они стояли. Хотя мой отец просил некоторых идолов, я не согласился с ним, а сжег все, кроме железных предметов. Тогда мне пришла в голову мысль о том, как Вы писали, если я отдал их какому-нибудь другому человеку, то стал бы участником его грехов».

Эдвард Сталлибрасс со слов Шагдура Киннатова добавляет: «Когда Шагдур приходил сжигать своих идолов, его супруга и его сестры просили не делать этого, но он был тверд и закончил запланированное им. С этого момента он нашел совершенный мир и его лицо засияло от радости и любви».

Когда Шагдур Киннатов вернулся в Миссию, Сталлибрасс долго расспрашивал юношу о содеянном, ибо английский пастор знал, что язычники с «идолами» Шигемуни» так не поступают, и подобное действие осквернения богов у них считалось тягчайшим преступлением. То, что сделал решительно Шагдур, «уже стало причиной нового разговора, и несомненно его будут много упрекать». Но он действительно был тверд в принятом решении без советов со стороны, несмотря на то, что был молод, не имел ни богатства, ни влияния на бурятское общество. Своим отрицанием идолов Шагдур выступил против своего народа, начав борьбу с идолопоклонничеством языческим богам. Но тогда Сталлибрассу он сказал кратко и спокойно: «Я верую в Господа Иисуса Христа! Так что мне теперь делать с идолами?» «Он сказал своим наставникам, что Бог благословил его и верил также, что благословен его дом, хотя он осознавал опасность, которая грозила его семье».

Еще один интересный факт. Через месяц после сжигания языческих семейных идолов Шагдур Киннатов попросил выплатить ему зарплату вперед, так как нужны деньги. Выяснилось, что около года назад он продал одного из идолов соседу. Теперь пожелал выкупить его для уничтожения, чтобы «тот не приводил людей в заблуждение». Деньги были выданы при условии доставки идола в миссионерский стан. «Вышеупомянутый идол в данное время находится в музее Лондонского миссионерского общества». Это был своеобразный отчет Церкви Морисона, которая начала поддерживать финансово его как первого национального протестантского пастора Лондонского миссионерского общества среди бурят.

И своей цели Великобритания достигла, что подтверждают тексты писем Шагдура Киннатова на прекрасном языке христианского проповедника, с иллюстрацией глубоких познаний церковных догматов. Несколько таких писем было опубликовано пастором Дж. Брауном в Южной Африке. Процитируем выдержку из одного из них с изложением оценки Священного Писания: «Я истинно верую в Христа! <…> Его истинное Слово – светильник для моего сердца. В некоторых местах я видел, как люди боятся разных вещей. Они подобно деревьям, которые колышимы ветром. Не знающие отдыха. А я, бедный и слабый, которого также нужно было призывать пойти ко Христу, чувствовал себя в безопасности. Ведь через смерть Иисуса Христа Бог меня спас! И я приобрел истинный мир через его крест».

Шагдур Киннатов прожил долгую жизнь. После отъезда Миссии он с другим бурятским проповедником – Текши - возглавил жизнь оставшихся христианских общин в Оне и Кодуне, продолжал преподавать детям. Много писал. Его корреспондентами были даже сама английская королева и император Российской империи Николай I. Письмо государю со словами утешения по поводу смерти ребенка, было написано 10 октября 1844 года. Оно так ободрило и утешило государя, что тот дал распоряжение опубликовать его в журнале «Отечественные записки» за апрель 1846 года.