У ИСТОКОВ ПОЗНАНИЯ «ДАУРСКОЙ ЗЕМЛИ»

Данная статья взята из журнала "Баргуджин-Токум" если вы хотите приобрести весь журнал пишите на

burtokum@mail.ru

burtokum@yandex.ru

или звоните по телефону: +79246599801, +79247589008, +79025637951 ((городской (3012)637951)) цена за номер 150 руб. без пересылки

 

Алексей Тиваненко,
кандидат исторических наук

В начале 1620-х годов в Москве объявились необыч­ные гости – почти одновременно два восточ­ных посоль­ства: джунгаров Хара-Хулы и западных монголов Ал­тын-Хана. Необычность дипломатиче­ской ситуации была в том, что прибывшие пред­ставляли два враждую­щих лагеря, готовившихся к войне друг против друга. И каждый надеялся запо­лучить помощь Российского госу­дарства на услови­ях политического подчинения «белому царю».

Тем и другим в военной помощи было отказано, но джунгаров и монголов все же приняли в под­данство, за­верив, что их земли отныне будут обере­гаться силой рус­ского оружия. Однако азиатские не­други, как бы уже россияне, общего языка между собою не нашли, и между двумя феодальными ханствами все же разразилась за­тяжная война, за­кончившаяся лишь со смертью Хара-Хулы в 1634 году.

Между тем Алтын-Хан не забывал о принятом под­данстве и во время неоднократных посольств письмами к царю Михаилу Федоровичу напоминал об обещании Москвы присылать ему за «верную службу» государ­ственных подарков, которые он получал, кстати, ежегодно и в немалом количестве как жалование.

В начале февраля 1637 года Алтын-Хан вновь на­помнил русским о «подарках», но одновременно стал просить военную помощь против соседствую­щих «киргизских орд», грабивших его улусы. За это хан выступил с инициативой отправить своих по­слов, если на то будет царская воля, в соседние зем­ли и тем самым помочь русским обозреть та­мошние города и людей на предмет собирания с них в будущем ясака. Среди знакомых уже русских китайской и тангутской стран впервые была упомя­нута неведомая до сих пор «Арганская земля»¹

Русские власти предложение Алтын-Хана взяли на заметку, а царь Михаил Федорович поручил со­брать о новых восточных странах более подробные сведения с целью организации туда военно-дипло­матических и торговых миссий. И когда 27 октября 1637 года Посольский приказ принимал очередных посланцев Алтын-Хана, им было задан и такой во­прос: «Которые орды и земли за алтыновою землёю еще есть и хто которою землёю и ордою владеет и с Алтын-царем в миру ли?» На это последовал ответ: за Монголией есть государства «Китайское, Тангуцкое и Норогачинское». За исключением Китая, в них правят князцы и тайши, «а как их зо­вут, того они не упомнят». Алтын-Хан с «норога­чинским» правителем недруги.² Впрочем, монголы по­следнюю землю называли по-разному, из чего явствова­ло, что они не знали о ней практически ничего: Нороган­чинская, Норонгынская, Аргуцкая, Аргунская, Даурская. Но это не повлияло на стойкий интерес России к ещё бо­лее восточным странам, куда ещё не ступала нога каза­ков-землепроходцев. Поэтому, подписывая очередную жалованную грамоту о закреплении Алтын-Хана в подданстве, Михаил Федорович поручил ему отправить обещанную монгольскую экспедицию в «Китайскую, Тангуцкую и Аргуцкую» страны и способствовать переходу их народов под «высокую руку», то есть в Российское подданство» ³

Такая явная дружба с русскими, считавшими все восточные земли своими «заочными вотчинами», их бесцеремонность в достижении цели (по крайней мере в самом начале XVII столетия), вызы­вали недовольство даже среди ближайшего окру­жения Алтын-Хана, которым также перепадало от царских щедрот. Это недовольство усилилось, веро­ятно, тем обстоятельством, что при каждом ответ­ном русском посольстве казаки все меньше соблю­дали дипломатический этикет уважения к ханско­му достоинству монгольского правителя. Табунаны Ал­тын-Хана открыто дерзили в ответ русским: а чем ваш царь больше нашего правителя? Казаки пытались было напомнить об обязанностях данни­ков, но однажды по­слов попросту прогнали и с го­сударевой грамотой, и с подарками, и даже пригро­зили отрубить головы за неува­жение к своему пра­вителю. В другой раз у русских ото­брали пропита­ние, и, оставив без пищи и одних среди голой мон­гольской степи, откочевали в неизвестном направ­лении. Правда, на четвертый день вернулся посла­нец Алтын-Хана и повел казаков «в царево займи­ще» (в ставку).

Алтын-Хан встретил царских послов очень не­приветливо, и всякие доводы русских обрывал гру­быми репликами. Мол, здесь я хозяин. Дошло до ранее данного обещания Алтын-Хана направить по­слов в восточные страны на предмет выяснения, где эти земли находятся, кто ими владеет, каковы имена начальных людей, какая у них вера, что в тех зем­лях растет, чем занимаются жители, чем и с кем торгуют, из каких стран приезжают купцы, по ка­ким дорогам ездят – водным или сухопутным, на­сколько многолюдно там, как и с кем воюют… Од­нако Алтын-Хан на эти вопросы категорически отказался отвечать, отговариваясь незнанием: «Про Китайское государство и про Тангуцкую землю я знаю и государю вашему отпишу, а про Аргунскую землю не знаю, да и не слыхал».⁴

Справедливости ради надо отметить, что Алтын-Хан действительно кратко описал Михаилу Федо­ровичу сведения о Китае и о тангутах (Тибет), и в 1638-1639 годах оказал содействие поездки туда по­сольского сына боярского В.Старкова, сумевшего наладить хорошие дипломатические и торговые связи, а заодно показавшего, что овладеть этими да­леким и крепкими восточными странами России еще не под силу.⁵ Однако вопрос об «Аргунской земле» все еще оставался открытым, и его пыта­лись решить любыми способами, хотя, как не курьёзно, по этой стране уже ходили российские ка­заки, сами того не ведая. Правда, кое-кто начал смутно догадываться, что «Аргунская земля» это и есть «Даурская», поскольку по ней действительно протекает река Аргунь, а «Норгончинская» - ки­тайский хребет Торгачинский (Хинган), где закан­чивается «Сибирское царство» и начинается соб­ственно Китай. Такие представления и были зафик­сированы во всех редакциях «Сибирских летопи­сей».⁶

Когда 30 августа 1652 года в Москву прибыли кал­мыцкие послы, новый царь Алексей Михайло­вич пору­чил Посольскому приказу выпытать у них все, что они знают о Даурии (Аргунии). Дьяки по­разили посланцев осведомленностью: мол, мы зна­ем, что «Даурская земля» лежит, по слухам, где-то вблизи рек Амур и Нон. Знаете ли вы что-либо про страны в этой земле, и о их правите­лях Шемшекане и Алак Батур-хане? Сколь далеки их ко­чевья? Близ­ко ли от тех земель до Китайского государ­ства, и в какую сторону – «на восток ли, или на запад, или в ночь?» Какие в Даурии города и чем люди торгу­ют? Сеют ли хлеб? Есть ли в местных горах серебряные руды?...

Посол Еней Кошючи был озадачен такими вопро­сами, ибо сам не владел информацией. Тем не ме­нее, он отве­тил, что о Даурии слышал, но ничего утверждать не мо­жет, так как сам в ней не бывал, потому что «Адаурская земля от них далеко, ходу от них году з 2», но однажды ходила их княжна Гунжа «по своей вере в ту сторону мо­литца». И вот, мол, спутники Гунжи по возвращении домой сказывали, что та земля лежит за Китайским госу­дарством к востоку, городов много, живут в них исклю­чительно китайские люди, поскольку Даурская сторона принадлежит Китаю. Родится хлеб или нет, посол не зна­ет, а вот про серебряную руду все говорили, что таковая есть. Поскольку она вся из серебряной руды, то копают её и сверху, и снизу; поэтому и имя ей – «Серебрянная». Про Шемшекана – царя и Алака Батур-хана посол ничего не знает, и даже имен таких не слышал. Но если Россий­ский государь пожелает направить в Китай своих купцов с торговыми делами, то их Гунжа попросила заверить, что окажет всякое содействие кормами, подводами и про­вожатыми туда и обратно до Тобольска.

Царь Алексей Михайлович ответами калмыцких по­слов был очень доволен, и даже лично принял Енея Ко­шючи и имел с ним длительную беседу о делах на восто­ке. Затем, с почетом отправив по­сланцев до Тобольска и дав для Гунжи щедрые по­дарки, государь незамедлитель­но взялся за органи­зацию казачьей экспедиции, а Тоболь­скому воеводе поручил во время гостевания в калмыцкой стране постараться выведать «накрепко» у тамошних знаю­щих людей все сведения о Даурии. При полу­чении сведений тут же изложить их письменно в Москву на царское имя. В качестве Российского по­сла в Китай с целью организации «государева тор­гового про­мысла» был направлен Федор Байков с товарной казной на 50 тысяч рублей, а его спутни­ков надлежало набрать из местных тобольских ка­заков.⁷ Состав посольства был утвержден двумя царскими грамотами от 29 и 31 марта 1653 года.⁸ 28 мая того же года в Тобольск прибыл и сам Байков, где ему неожиданно пришлось задержаться на целый год. Дело в том, что буквально через два дня по­сле прибытия, 30 мая 1653 года, от калмыков прибежали ранее плененные татарские женщины с известием, что Гунжа минувшей зимой умерла. Со­вершив туда поход, казаки убедились в правоте со­бытия, и государевы подарки отдали её пасынку, Аблай-тайше, который заменил мачеху на ханском престоле. Аблай согласился исполнить волю Гунжи и назначил дату выступления в Китай на весну 1654 года. Русское посольство состоялось, но не че­рез Даурию, а южным путем мимо Восточного Тур­кестана и Тибета. И тогда выяснилось, что даурский государь Шемшекан-царь это не кто иной, а сам ки­тайский император Шицзу (1644-1661), а Алак Ба­тур-хан – один из его титулов от маньчжурского «алиха батуру-хань» («Правящий храбрый и благо­родный государь»).⁹

II

Таким образом, заинтриговав Москву Нороган­чинской, Норонгинской, Аргуцкой, Аргунской, Ада­урской и Даурской землями на крайнем Востоке Сибири монголо-калмыцкие информаторы не смог­ли исполнить своих обещаний царю сопроводить служилых людей к своим азиатским соседям. А ис­тория с Еней Кошючи по­казывает, что к 1652 году Москва обладала о тех далеких землях более пол­ными сведениями, чем их привозили посланцы Ал­тын-хана, Гунжи и Аблай-тайши. От кого они были получены?

А дело в том, что почти в то же время, как Ал­тын-Хан впервые упомянул о своих восточных со­седях, по их земле уже ходили отряды российских землепроходцев из Якутского острога, наслышан­ные о какой-то большой реке Амур. Называется имя атаманов И.Ю. Москвитина и И.Перфильева, до­шедших до Алдана и Баунтовского озера в Забайка­лье. Среди первых разведчиков русских казаков упоминается промышленный человек Семен Ко­сой, который добрался до Аргуни, но попал в плен к да­урским князцам.¹⁰ Одновременно в 1640-1641 го­дах прибайкальский тунгусский князец Можеуль рассказы­вал приказчику Верхоленского острога Курбату Иванову о реке Шилке: «А с Витимской вершины на Шилку реку кочевьем переходят тунгу­сы ден в 5 и в 6 на оленях. А серебряная руда на Шилке реке и хлеб есть или нет, того те тунгусы не ведают. А Шилка впала в большое море; а люди на ней живут брацкие скотные».¹¹ И в том же 1641 году Ленские воеводы Петр Головин и Матвей Гле­бов со слов разведчиков уже определенно сказали о Витиме и Шилке и их окрестностях как о Даурии, граничащей с Китайским государством: «Живет вверх по Витиму даур­ский князец именем Ботога с товарищами, а ходу до того князя Ботоги от устья Котомары реки водяным путем по Витиму реки месяц, а живет де он, Ботога, на Витиме реке на усть Карги реки, на одном месте улуса­ми, а юрты у того князя Ботоги рубленые, а скота всякого и соболя много, и серебро есть, а то серебро Ботога и камни покупают на Шилке реке у князя Ловкая, а от Ботоги вверх по Витиму реке и Яравны озера по обе стороны Витима реки, даурские конные многие люди, а бой де у них лучной, а язык у них свой, с якут­ским и тунгусским языком не сходятся».¹²

На основе поступаемых сибирским воеводам све­дений о Даурии ссыльный «немчин» Иван Ермис составил челобитную в Енисейск с проектом похо­да в Забайкалье, в которой точно указал в дальней­шем хорошо освоенный русскими путь по Ангаре, через Байкал, к реке Баргузин и далее через Икат­ский хребет на Еравнинские озера, по р.Ципе на р. Витим, а оттуда волоком на реки Нерчу и Шилку к даурскому князю Лавкаю.¹³ Тогда же выяснилось, то Даурия охватывает большой географический район на востоке. По реке Селенге это была «Се­ленгинская Даурия», в Восточном Забайкалье и в верховьях Амура просто «Даурия», районы вниз по течению именовались «Дючерской» и «Гиляц­кой» землями. Ведь и князец Ботога, живший в вер­ховьях Витима и у Еравнинских озер, именуется … «даурским князцем», хотя был бурятом.

Некоторые историки полагают, что понятие Дау­рия в 50-60-х годах XVII века охватывало не только оба берега Амура, но также большую территорию к югу, вплоть до Великой Китайской стены. К концу столетия географиче­ские рамки термина постепен­но сужались, и «Русской Даурией» стали имено­ваться только левый берег Амура (Аргуни).¹⁴ Одна­ко сведения монгольских информаторов вряд ли со­ответствуют действительности, так как племя дау­ров (дагуров) жило по всему Восточному Забайка­лью, но никак не до пустынной степи и тем более до Ки­тайской стены. Правда, в какой-то степени район Амура был объектом территориальных при­тязаний Китая, что и выяснилось при подписании Нерчинского пограничного договора 1689 года, от­чего правобережье пограничной реки именовалось «Китайской Даурией», и географиче­ски этот термин распространялся до Хингана.

Проверка сведений Ивана Ермиса была поручена якутскому воеводе П.П.Головину. Снаряжая каза­чью экс­педицию М.Васильева и А.Аникеева, он в «наказной па­мяти» акцентировал внимание на то, чтобы они хорошо проведали пути от Байкала на Шилку и в «Китайское го­сударство».¹⁵ Затем, осно­вываясь уже на их донесении о «многих сидячих пахотных хлебных людях» князя Лав­кая на Шилке, Головин в 1643 году направляет большую экспеди­цию из служилых и промышленных людей (всего 133 человека) во главе с письменным головою В.Д.По­ярковым. Но отряд землепроходцев прошел северным путем на Зею и Амур к Дальнему Восто­ку.¹⁶ Тем не ме­нее, по мнению Пояркова, достаточ­но 300, человек что­бы обладать землями по Шилке и Амуру, построив там «в Даурской и Дючерской землицах» три сторожевых укрепления с гарнизо­нами по 50 казаков, а другие 150 оставить для разъ­ездов и «усмирения в случае восстания покорен­ных». Тем более, что сами дауры просили росси­ян защитить их от гнета маньчжурских феодалов, кото­рым они никогда не принадлежали¹⁷

Завершил проверку маршрута Ивана Ермиса ата­ман Иван Галкин, основавший в 1648 году Баргу­зинский острог. Часть своего гарнизона он напра­вил «через Ви­тимские вершины» на Шилку к князю Лавкаю «призы­вать» его подданных в ясак и заодно проведать о ходя­щих слухах о наличии в Даурии зо­лотой и серебряной руды.¹⁸ Одновременно отряд пятидесятника Костьки Иванова Москвитина (сына И.Ю.Москвитина)из экспе­диции атамана Колесни­кова сумел побывать у главного забайкальского хана (по р.Селенге) Турухай-Табунана и у его тестя – монгольского Цецен-хана Шолоя и узнать от них новые сведения о Даурии: «Да от тех же мунгал они служилые люди про Шилку реку слышали, что св дорога есть, а ехать Она (Онон, - А.Т.) шесть дней с Оне и кочюют мунгальские ж и бр[атские] люди и тын[гусы]. А Она река многолюд[ная] реке ехать в стугу на низ до Ши[лки] ре[ки] шесть ж дней. А Шилка де река велика, через на другой стороне на коне человека не видно. [А кочюют] де по ней вниз тынгусы, а ниж их сидячая орда, а сказывают, что они Лавкаева роду люди, а городов у них и большово человека у них нет, а ясак платят мунгальскому хану Чичину, а хлеб у них и овощи всякие родитца и избы у них по русскому. А Шилка де пошла в студеное море. А на устье Оны кочюют лелеи, а живот у них кони и коровы, и иново ничево нет»¹⁹

Интересно, что российские казаки-разведчики, изучая Даурию, старались делать свое дело незаме­ченным, осо­бенно в местах кочевания князя Лавкая. Например, они ухитрились измерить ширину Аму­ра, избегали посеще­ние многолюдных улусов, но собирали разнообразные сведения о природе края и экономике её жителей. А воз­вращаясь в Якутск, россияне делали на обратном пути затесы на дере­вьях, чтобы по этим меткам направить в ставку бо­гатого Лавкая последующие военные экспеди­ции.

В 1649 году старый верхоленский «опытовщик» и тор­говый человек Е.П.Хабаров добился разреше­ния о соб­ственной экспедиции на Амур, куда он и отправился из Илимска. Князь Лавкай, услышав о приближении рус­ских, бежал со своим народом, оставив пустующие юрты и даже укрепленные го­родища со стенами и рвом. Когда отряд Хабарова обосновался в одном из них, вернулся сам Лавкай с братьями. С большим трудом россиянам удалось убедить дауров, что пришли они не с войной, а на помощь. Даурский князь согласился уступить каза­кам для размещения гарнизона один из трех своих городков – Албазинский.²⁰

Походы Е.П.Хабарова на Амур послужили толч­ком к массовому стихийному побегу в Даурию рус­ского насе­ления из сибирских городов. Толчок это­му дали двое по­сланцев Хабарова в Москву. При­быв в родной Илимск, они наговорили там столько чудесного, что весь восточ­но-сибирский край при­шел в волнение. Все бросились под знамена своего прославившегося земляка на Амур, оставляя на произвол судьбы хозяйство и нажитое иму­щество. Ещё бы: его посланцы уверяли, что «Амур льет­ся золотом, что там валяются по дороге драгоценные камни, бегают соболи возле юрт, а шелк, серебро и золо­то ни почем!» Да как было тому не поверить, если по­сланцы Хабарова, ушедшие туда с ним «в рванье», те­перь щеголяли в парчовом и шелковом платье, щедро сы­пали деньгами, уверяя, что все это у них там «вещь обыкновенная».

Даурия представлялась россиянам землёй обето­ванной, одаренной богатой флорой и фауной, гораз­до удоб­ной для проживания и в климатическом от­ношении. Ведь дубы и яблони, к примеру, там рас­тут до сих пор. И эти представления, что интерес­но, подогревались даже сибирской администраци­ей. Якутский воевода Д.А.­Францбеков ещё в 1650 году считал, что «…та Даурская земля будет при­быльнее Лены и против всей Сиби­ри будет место в том украшено и изобильно».²¹ А в «Описа­нии новыя земли, сиречь Сибирского царства», за 80-е годы XVII столетия говорилось: «Степные па­хотные, добрые хлебородные земли, черностию (т.е.гу­мусом, - А.Т.) земля в человеческий пояс. Да на тех же степных местах многие соляные самоса­дочные озера (проблема соли всегда остро стояла у сибирских росси­ян, а казаки получали её в качестве жалования наряду с хлебом и деньгами, - А.Т.). И та земля зело добра, поне­же изо всех госу­дарских сибирских городов на той Даур­ской земле всякой хлеб родится; рожь и яровой из еди­ной меры родится 50, 60 и 70 мер; а по великой реке Амуре по берегам и островам сам собой виноград растет кроме человеческого труда; в великой реке Амуре против Албазинского острога и вниз по тому ж рыб: белух чи­стых, больших колужек, осетров, стерлядей, сазанов и всякой мелкой – бесчисленное много, и всякие бесчис­ленные ягоды родятся, иные же им имени не знати. А с левой стороны великия реки Амура с Ленского боку от камени (т.е. хребта, - А.Т.) зело великие леса и всякого зверя без числа много и по рекам рыбы такожде много».²²

Первыми бежали в Даурию Верхоленские казаки, тес­нимые бурятами. К ним присоединились судо­вые плот­ники с р.Куты, крестьяне и промышленные люди дере­вень по р.Лене в Илимском уезде, а также россияне из Якутского края. Напрасно их пытались остановить; слу­хи об Амуре были столь велики, что и преследователи из казачьих гарнизонов сами ухо­дили следом в благодат­ный край.²³ Есть сведения, что в первый этап туда бежа­ло до 1500 человек.²⁴ Только в 1655 году их следом направились сотни участников восстания против вое­водского гнета го­рода Илимска, а за ними готовились к побегу почти все крестьяне. Якутский воевода М.С.Ла­дыженский жаловался в Москву: в период с 1653 по 1655 годы из Илимского и Верхоленского острогов служилые люди и крестьяне «мало не все ушли в Дауры», ограбив по пути торговые караваны.²⁵ Этому, кста­ти говоря, не­мало способствовали и сами атаманы, направлявшиеся на государеву службу к восточной окраине России. Например, А.Ф.Пашков собрал в Западной Сибири 300 человек, а в Енисейске и Братске ещё 160.²⁶ в начале 60-х годов стихийное переселение в Даурию приняло на­столько массовый характер, что сибирская администра­ция устроила в устье р.Олекмы заставу, опасаясь обезлю­дения западных районов.²⁷ Но и это не оставило народ­ную тягу к воле. В 1665 году новая масса жителей Илим­ского уезда пошли с Никифором Черниговским на Амур, убив своего воеводу Л.А.Обухова.²⁸

В 1670 году началась стихийная миграция служи­лых людей Красноярска.²⁹ В начале 80-х гг. пашен­ные кре­стьяне 6 волостей Илимского уезда опять в большом ко­личестве «бежали в Дауры» от феодаль­ных повинностей.³⁰ За ними из Енисейска последо­вала группа местных крестьян и «тюремных си­дельцев»⁽³¹

Перечень этот можно продолжать. А когда в 1676 году в Приаргунских горах обнаружили серебряные и оловян­ные руды, время запретов кончилось. Цар­ское прави­тельство, наоборот, узаконило пересе­ленческую полити­ку. Только по указу 1688 года в Даурию прибыло 740 ор­ганизованно набранных людей из Европейской России. В последующие годы счет прибывающих «счастьеиска­телей» исчис­ляются тысячами человек, и за короткий срок Нер­чинско-Заводской горный округ стал крупней­шим на востоке Российского государства средоточием русского населения, опорой последующего хозяй­ственного освоения Амурского края и Дальнего Востока.³² Но эта уже другая история.

III

Все эти события заставили Москву обратить на Даур­ский край самое пристальное внимание. Нача­лась эпоха строительства казачьих острогов-крепо­стей с целью на­дежного закрепления русских в здешних местах. В 1651-1652 годах при слиянии Шилки и с Аргунью на правом берегу Амура воз­ник Усть-Стрелочный, а ниже его – Ал­базинский остроги. Годом позже Петр Бекетов на водо­разделе Ингоды и Хилка поставил Иргенский острог, и в это же время его служилые люди составили черте­жи рек Иргень, Хилка, Ингоды и Шилки. Одновре­менно по­сланный Бекетовым десятник М.Уразов при слиянии Ин­годы и Онона основал Шилкинский острог, который, правда, просуществовал до 1656 года. В 1658 году рус­ские учредили Нерчинский острог, а севернее его – Телембинский, и в 1681 – Аргунский.³³

Официально включение Приамурья в состав Рос­сийского государства было признано летом 1653 года мо­сковским дворянином Д.И.Зиновьевым, при­бывшим из Москвы в Даурию фактически с вое­водскими полномо­чиями. Следует заметить, что большинство даурских князцов и старшин просили о подданстве добровольно, прося оберегать их коче­вья от «богдойского царя Андриа­кана».³⁴

После возвращения в 1654 году Д.И.Зиновьева и Е.П.Хабарова и их отчета о делах на Востоке в Си­бирском приказе, началась подготовка к представи­тельной экспедиции на Амур А.Ф.Пашкова с зада­нием учредить там особое воеводство. Текст грамо­ты от 1655 г. упоми­нает «Даурскую, и Дючерскую, и Гиляцкую земли». Но та же грамота подтверждает и тот факт, что московские власти по-прежнему опирались на очень туманные пред­ставления о Дау­рии и Китае, все ещё слабо разделяя их границу и не понимая их географической протяженно­сти. И это не удивительно, поскольку границы, как тако­вой, не существовало: она стала оформляться лини­ей по­стов и караулов лишь к 1678 году. Но при этом она про­ходила от 800 до 1000 км. южнее Амура, в двух неделях пути от Албазина,³⁵ и это обширное пространство счи­талось нейтральной полосой меж­ду Россией, вступив­шей в Даурию, и Китаем. Тем не менее, Цинская дина­стия посчитала появление русских отрядов (Ерофея Ха­барова в первую оче­редь) серьёзной угрозой для себя, что с весны 1652 года пыталась помешать их продвиже­нию по Аму­ру, а годом позже воспрепятствовала даурам, гогу­лям и дучерам вести там посевные работы. Битва русских с китайцами (маньчжурами) продолжались все последующие годы с попеременным успехом, но в ко­нечном итоге казаки были вытеснены с пра­вобережья Амура по недостатку военных сил. По­граничные споры удалось прекратить лишь после подписания Нерчинского мирного договора 1687 года, но русские все же, потеряли по нему овеянной славой героическую крепость Алба­зин.

Сибирская летопись отводит достойное место экспе­диции А.Ф.Пашкова, и при описании его дел все время упоминает Даурию. Записи за 1654 год, к примеру, гла­сят, что он выехал с ратными людьми «для поставления в Даурской земле городов Нер­чинска и иных острогов и для рассмотрения та­мошних иноземцев и иноверья».³⁶ «И во 164-м году Афонасий Пашков с сыном своим Еремисом, изготовясь, пошел из Енисейска в Дауры со всеми служилыми людьми и со всем домом своим. И при­шед в Даурскую землю на Нерчу реку, и поставил острожки: Нерчинской и Балбазинский (Алба­зинский? – А.Т.) и Иркутской, и Телембинской, Ба­лаганской. Были они, Афонасий и Еремей Паш­ковы, в Даурах, в тех острожках на воеводстве по 169-й год пять лет и во 170-м году выехали из Даур в Тобольск»³⁷

Воеводство в Даурии долго не ладилось, хотя Пашков за пять лет сделал очень многое. Гарнизо­ны все еще оставались в малолюдстве и не могли сдержать военный натиск Цинского Китая. К приез­ду на смену Пашкова но­вого воеводы Л.Б.Толбузи­на в мае 1662 года в Даурских острогах (Нер­чинском, Иргенском и Телембинском) осталось всего 65 служилых людей (по другим данным - 114).³⁸ Остальные погибли в сражениях на Амуре, умер­ли от лишений или вернулись домой. И только начало се­рьезных военных действий Китая за Албазин заставило Москву сначала направить для переговоров посольские миссии Н.Г.Спафария (1675) и затем Ф.А.Головина (1685). Пограничная линия была, наконец, учреждена, но и казачьи гарнизоны пополнились значительными сила­ми из городов Западной Сибири.

Сибирские летописи дают хорошее представле­ние о Даурии, и ни одно сообщение о посылке туда воевод или о переговорах с китайскими властями не заменяет Дау­рию Забайкальем. Похоже, что послед­ний географиче­ский термин был тогда россиянам не знаком. Таково же состояние сохранялось и в XVIII столетии, о чем свиде­тельствует «Лексикон» В.Н.Татищева. Но, что важно, и Летописи, и «Лек­сикон» под Даурией понимают более широкий гео­графический регион, чем принято считать сегодня. Например, «Енисейский стол» (воеводство) управ­лял «Даурскими, Нерчинскими, Иркутскими, Алба­зинскими, Селенгинскими, Амурскими и Байкаль­скими острогами».³⁹ «В Даурах, в Нерчинских го­родах, в ше­сти острожках, воевода стольник Федор Дементьев сын Войеков. На Селенге воевода Иван Остафьев сын Диа­сьев»⁴⁰

По В.Н.Татищеву, Иркутская губерния управляла Да­урской провинцией.⁴¹ Происхождение гидрони­ма Байкал (Байдарья Байкал) он связывал с «татар­ским» словом Дарья и Дырья, означающим реку, море или ве­ликое озеро, «отчего та провинция рус­скими Даурия на­звана».⁴² В Даурии же он упоми­нает реки Агу,⁴³ Ар­гунь,⁴⁴ Борзю,⁴⁵ Газимур,⁴⁶ Ингоду,⁴⁷ озеро Герей или Тарей,⁴⁸ остроги Алба­зин⁴⁹ и Аргунский,⁵⁰ Аргунский серебряный за­вод.⁵¹ «Золото: у нас же токмо в Даурии в серебре находится в фунте золотника по 2 и 3, которое отде­ляется».⁵² Там же, «в Даурии находят кости ма­монтов».⁵³ По реке Аге «находится медная руда хо­рошая». ⁵⁴

Из этого можно было бы заключить, что в XVIII сто­летии под Даурией понимали все же Восточное Забайка­лье или, по другому, Приамурский край. Но это не так. По В.Н.Татищеву, «Байкал, озеро в Ир­кутской вице-гу­бернии отделяет Даурию Бу­ранской (Бурятской? – А.Т.) провинции».⁵⁵ Соот­ветственно «Витим, река вели­кая в Якутской про­винции, начало её в Даурии от озере Тазея в горах Байкальских, на восток от Байкала . По ней обитают тунгусы».⁵⁶ «Арбузинский (Баргузинский) острог, в Даурии, на реке Арбузин, текущей с севе­ро-восточной стороны в Байкал, ведомства Селен­гинского. От Байкала прямо разстоянием 25, а по реке к устью 60 верст».⁵⁷ «Ингода, река в Даурии, начинается близ Байкала, течет на восток и, сово­купляясь с рекою Онон, названа Шилга, или Шилка».⁵⁸ «Кабанской, город в Даурии, на реке Се­ленга, от Селенгинска 100 верст».⁵⁹ «Итанцинский острог, в Даурии».⁶⁰ «Кяхта и Тяхта, Дауры, торго­висче с китайцы».⁶¹ «Селенгинск, город в Даурии».⁶²

Итак, Даурия XVII – XVIII столетий, это все За­байкалье, начинающееся с берегов озера Байкал и до великой реки Амур (которая в верховьях имену­ется Аргунью). Южнее Амура территория уже именовалась «Китайской Даурией», но после под­писания в 1688 году Нерчинского пограничного до­говора россияне потеряли ее. Разделяет Даурию (ее еще называли «Русской Даурией») Яблоне­вый хре­бет, и земли западнее его получили наименова­ние «Селенгинской Даурией», а к востоку – «Нер­чинская Даурия». Соединяли два географических района три пути. Первый, водный, открытый экспе­дицией Петра Бе­кетова, шел по реке Хилок. О нем в Сибирском атласе Семена Ремезова за 1701 год го­ворится: «Р.Хилок, а по ней в прежние годы ходили малыми судами до Ирген­ского [острога] в Нер­чинский [острог]».⁶³ Второй, сухо­путный, предло­жен Иваном Ермисом в 1644 году, можно назвать Баргузинским. Он шел от Баргузинского острога через Икатский хребет на Еравнинский и Телем­бинский остроги, далее через Яблоневый хребет вел на Ингоду и по ней до Нерчинска.

Российский посол в Китай Николай Спафарий намере­вался было проследовать в «Русскую Дау­рию» через Баргузин, но из-за рассказов о трудно­стях передвижения по этому пути отказался. Мало того, что во время байкальских штормов не все ка­раваны достигли цели, но и от Баргузина путников на верблюдах и конях ожидали «превысокие горы, камени и лесы и болота», через кото­рые «с великою трудностию ходят» 2 недели до Нер­чинска.⁶⁴ Поэтому Спафарий решил открыть новое направле­ние – от Удинского острога по реке Уде на со­единение в Еравне и Телембе с «Баргузинской» тропой. Этот путь Семен Ремезов затем опишет так: «Доро­га в Нерчинский [острог] от Удинского до Яра­винской (Еравнинской, - А.Т.) телегами езду 10 дней налегке».⁶⁵

IV

О посольстве Николая Спафария следует сказать осо­бо, так как он впервые описал реку Аргунь и «Ки­тайскую Даурию», которую россияне считали уже своей землей. Как Ангара из Байкала, она выте­кает из «велико­го озере Далая». Реку Аргунь еще «никто не проведал в длину от устья ее и до верши­ны Далая; хотя и в прош­лых годах ходили казаки судами по ней, однакожде дое­хать не могли для ску­дости запасов, назад возвратились». К озеру Далаю, именуемому даурами «морем» ежегодно «ходят с торгом даурские и нерчинские казаки», но оно по-прежнему остается малоизведанным. Противо­полож­ного берега не видно, а местные степные кочевники уве­ряют, что не могут обойти его кругом, даже в течение летнего передвижения со скотом. Но на южном берегу живут монголы китайского подданства. От них до «государства Китайского доходят в четыре недели, только тот путь еще не проведан, для того что наши люди никто тем путем в Китай не ходили». Интересной особенностью озера Далая Спафарий называет невероятное обилие рыбы, которую никто не ловил. А еще там есть, «кит, который есть в море рыба большая, и нерпы в ней есть».⁶⁶

Путевые заметки Н.Г.Спафария интересны еще и тем, что он впервые отметил в Даурии древние го­рода, явив­шись самыми первыми сведениями об ар­хеологических памятниках этого региона. «От Да­лая днище (т.е. в один день перехода, - АТ) есть го­род великий каменный со всяким строением, и па­латы в нем каменные целы; и го­ворят, что в том го­роде от мору люди все пропали, и осталось имение их все там; и иноземцы в тот город ид­тить не сме­ют, а смотрят всё издали; а иные говорят, что от войны запустело».⁶⁷

Обширное земляное укрепление, которое Спафа­рий видел в степи, недалеко от реки Дербула (Тер­була), при­надлежит к древней укрепленной линии, простирающей­ся от Кайластуя на Аргуни до р.Гана. В этой связи со­шлемся на Г.М.Гмелина и Г.Ф.Мил­лера, посетивших па­мятники в 1735 году. Главное укрепление состоит (и по­ныне) из земляного вала с 6 башнями, и ведут в него 4 ворот по сторонам стен. В центре поселения расположе­но второе, ма­лое городище. Другие укрепленные городки разме­щены поблизости, но сколько их – неизвестно. Об этих же памятниках древности упоминал в 1689 году другой Российский посол – Избранд Идес: он их насчи­тал сотни вдоль пограничной линии, тяну­щейся грудой камней на многие километры. Тунгу­сы говорили Идесу, что укрепления эти были вы­строены против монголов для защиты от них древнего царства юэчжи, или кида­ней, к которому принадлежала некогда вся страна от Нерчинска до Кореи.⁶⁸ Наши раскопки этого вала и го­родков под­тверждают слова местных жителей. Получен­ный археологический материал действительно имеет «киданьский» облик. Найдены как главная застава близ современного города Забайкальска, так и мел­кие сторо­жевые посты. Сам вал, именуемый «валом Чингисхана», в районе р.Гянь пересекает Аргунь, тянется вдоль совре­менной российско-китайской границы, вновь уходит за городом Маньчжурия на китайскую сторону, затем по реке Керулен следует по Монголии до восточных скло­нов Хэнтэя. Однако в целом киданьская укрепленная ли­ния почти не изучена. Можно только предположить, что это есть северная граница государства монголоязычных киданей, которой они отгородились от тунгусо-шивей­ских племен Приаргунья.

Свои путевые заметки Н.Г.Спафарий завершает вос­торженным восклицанием, что он таки дошел до восточ­ной окраины Сибирского царства, заканчиваю­щегося под китайским хребтом Тарга­чинским. Сегодня хребет этот именуется Хинганом, где в старину находился рубеж между маньчжур­скими и китайскими владениями, и ко­торый рус­ские казаки принимали за границу между дау­рами и китайцами. А поскольку дауры к 1653 году стали частью Российской империи, то и все послы вплоть до Ф.А.Головина не принимали претензии китайцев на вла­дение «Китайской Даурией».

Следует отметить относительно торгочинского пле­мени (коргочин), упоминаемого Миловановым, Спа­фарием и впоследствии Идесом (таргутины, таргачины), слова географа конца XIX века Карла Риттера: По при­бытии русских в Амурский край дауры удалились отсю­да к востоку от Аргуни, усту­пая место бурятам и тунгу­сам. Русские посланники в первых своих поездках через Чичигар и Наун-Хо­тон застали их среди других местных племен. Даже советники – иезуиты на переговорах ки­тайцев с русскими называли их аборигенами Маньчжу­рии и именовали «тагурами».⁶⁹ Следовательно, тагуры, таргачины и дауры есть одно и то же. Как в прош­лые века, так и сегодня, их относят к омонголен­ным тунгу­сам (эвенкам). Академик Г.Ф.Миллер (на­чало XVIII в.), к примеру, и дауров и маньчжу­ров считал родственниками тунгусов, а древние ки­тайцы относили к «восточным та­тарам».

У И.Идеса мы находим некоторые этнографиче­ские сведения о торгачинах – тагурах – даурах. Это отличные стрелки из лука, хорошие земледельцы, имеют большие стада, ездят на лошадях и волах. Черты лица – монголь­ские. Летом одеваются в бу­мажные ткани, а зимою – в звериные шкуры. Они составляют независимое племя, избирающие себе главного начальника, говорят на «тун­гусском» язы­ке. Образ жизни полукочевой.

Рядом с даурами все путешественники прошлых сто­летий встречали и баргутов. По их преданиям, ранее они жили в Баргузинской долине близ бере­гов Байкала, о чем Н.Г.Спафарий писал так: «а жили они преж сего в Баргу­зинском остроге и во иных местах и многие воровства и убивство слу­жилым людем учинили, и из тех мест бе­жали и жи­вут за Аргунею рекою самовольно».⁷⁰

Вот такими были первые известия о Даурском крае за Байкалом на границе с Китаем, которые проникли к рус­ским в XVII - XVIII столетиях.

Примечания

1 Российский государственный архив древних актов (далее - РГАДА) ф.214. Сибирский приказ, стлб.74, лл. 46-49.

2 РГАДА, ф.Монгольские дела (1637), д.2, лл. 145-152.

3 РГАДА, ф.Монгольские дела (1637), д.2, лл. 260-274.

4 Там же (1638 г.), д.1, лл. 15-117.

5 Там же

6 См.: Полное собрание русских летописей. Т.36. Сибирские летописи. Ч.1. группа Есиповской летописи. – М., 1987.

7 РГАДА, ф.Монгольские дела (1638), д.1, лл.15-117.

8 Там же

9 Русско-китайские отношения в XVII веке. Материа­лы и до­кументы. – М., 1969. – т.1.: 1608-1683. – с.543.

10 Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири.–ПСб, 1886; Андреев А.И. Очерки по источниковедению Сибири. XVII век.– М.-Л., 1960. – Вып.1.; Яковлева П.Т. Первый рус­ско-китайский договор 1689 года. – М., 1959.

11 Сборник документов по истории Бурятии…, - г.Улан-Удэ, 1960. – с.38. (РГАДА, ф.Якутской приказной избы.-Стлб.2415, лл. 258-262.)

12 Сборник документов по истории Бурятии…, - с.38

13 РГАДА, ф.214. Сибирский приказ

14 РКО, т.1, №50, с.117.

15 Там же

16 Там же

17 См. Александров В.А. Россия на дальневосточ­ных рубе­жах (вторая половина XVIIв.). - Хабаровск, 1984.

18 РГАДА, ф.214.Сибирский приказ, кн.288. лл.1-8; Стлб.530, лл. 23-27, 32-33.

19 Там же Стлб.308-310, лл. 355-364.

20 Паршин В. Поездка в Забайкальский край. ч.II: История города Албазина. М., 1844. - с.10.

21 Дополнение к Актам историческим, т. 11. №72.

22 Титов А. Сибирь в XVII веке. - М., 1890.- с.90-91.

23 Паршин В. Поездка в Забайкальский край, ч.II., - с.32-33.

24 Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири.–с.55.

25 РГАДА, Сибирский приказ, стлб.471, лл. 367-370, 376-378; Александров В.А. Народные восстания в Вос­точной Сиби­ри во второй половине XVII в. - «Историче­ские записки». - М., 1957. - т. 59. - с.274.

26 РГАДА Сибирский приказ, Стлб.132, лл. 117-181; Стлб. 453, л. 144; Стлб. 471, лл. 476, 467, 500-503; Стлб. 508, лл. 89, 173, 336-336а.

27 ДАИ, т.IV.-Спб, 1851,.№33.

28 Яковлева П.Т. Первый русско-китайский договор 1689 года. - М., 1958. -с.61.

29 Там же

30 РГАДА, Сибирский приказ, Стлб. 355, ч. II., лл. 557-558.

31 Там же. Стлб. 1355, ч.II, лл.270-271; .Д. Нер­чинской при­казной избы, д. 19. лл. 46-47.

32 Книга большому чертежу. - М.-Л., 1950; Огород­ников В.И. Туземное и русское земледелие на Амуре в XVII в. - Владив­осток, 1924; Тиваненко А.В. У истоков познания «Даур­ской земли» русскими в XVII столетии // Ефре­мовские чте­ния — 1. - Улан-Удэ, 2004. - с. 119-126; Он же. У истоков познания «Даурской земли русскими в XVII сто­летии. - «Угай .зам»(«Путь предков»). Приложе­ние к жур­налу «Байкал». - 2004. Спецвыпуск №4. - с.8-9.

33 Александров В.А. Россия на дальневосточных ру­бежах..., - с.19,25.

34 См.:Паршин В. Поездка в Забайкальский край, ч.II..

35 Книга Большому чертежу.., - с.188.

36 ПСРЛ. т.36. Сибирские летописи.., - с.100

37 Там же — с.159.

38 См.: Александров В.А. Россия на дальневосточ­ных рубе­жах.

39 ПСРЛ, т.36. Сибирские летописи.., - с.169.

40 Там же. - с. 171. Фамилия Диасьев напоминает Диатьев. Она запечатлена на большом деревянном кресте за 1690 год, обнаруженном в поисках у города Селен­гинска в XIX столетии - «Строил атаман Диатьев». Крест сохранился и ныне экспонируется в Новоселенгинском музее декабри­стов.

41 Татищев В.Н. Избранные произведения. - Л., 1979. - с.300.

42 Татищев В.Н. Избранные произведения.., - с. 253.

43 Татищев В.Н. Ж., соч.., - с.154.

44 Там же. - с.174

45 Там же. - с.193.

46 Там же. - с.228.

47 Там же. - с.296.

48 Там же. - с.230.

49 Там же. - с.159

50 Там же. - с.165

51 Там же -с.165

52 Там же. - с. 291.

53 Там же. - с. 36.

54 Там же. - с. 154.

55 Там же. - с. 174.

56 Там же. - с. 212.

57 Там же. - с.165.

58 Там же. - с. 296.

59 Там же. - с. 302.

60 Там же. - с. 301.

61 Там же. - с. 341.

62 Там же. - с. 351.

63 См.: Спафарий Н. Путешествие через Сибирь до границ Китая. - Чита, 2009. с.130-131.

64 См.: Книга Большому чертежу., - с.188

65 Спафарий Н. Ук., соч., - с.130-131.

66 Там же. – с. 107.

67 Там же. -с.107

68 Там же. - с.135.

69 Там же. -с.135

70 Там же. – с. 136.