«ИСТОРИЯ ЕВАНГЕЛЬСКОГО ДВИЖЕНИЯ В СИБИРИ ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XX СТОЛЕТИЯ»

Данная статья взята из журнала "Баргуджин-Токум" если вы хотите приобрести весь журнал пишите на: burtokum@mail.ru, burtokum@yandex.ru или звоните по телефону: +79246599801, +79247589008, +79025637951, городской +7(3012)63-79-51 - цена за номер 150 руб. без пересылки

Виктор Колмынин,
Епископ Ассоциации Христианских
Церквей «Союз Христиан» по Республике Бурятия

В современном российском обществе вопрос о роли и месте неортодоксальных конфессий приобретает большое значение. Протестантизм является одним из са­мых динамично разви­ваю-щихся в России направлений христианства и по числу приверженцев веры входит в первую десятку наиболее популярных религиозных учений. В отдельных регионах России христианский проте­стантизм вообще выходит на первые роли. Например, в Республике Бурятия он занял уже третье место после буддизма и православия, а в Забайкальском крае уверен­но занял первое место, хотя буддизм и православие там активно поддерживаются государством. В частности, по сведениям заместителя председателя Экспертного сове­та по государственной религиоведческой экс­пертизе при Минюсте России Романа Силантьева, к лидерам по коли­честву протестантских организа­ций сегодня можно отне­сти многие регионы Урала, Сибири, Дальнего Востока. Только в первой десятке самых «протестантских» регио­нов (не считая Москву и Санкт-Петербург) им принадле­жит половина позиций. Так, в азиатской части России протестанты наиболее многочисленны в Приморском (154 организации) и Красноярском (111) краях, Иркут­ской (97) и Свердловской (94) областях, Хабаровском крае (93).

В истории советского общества евангельские церкви заняли особое место. Протестантские конфессии бапти­стов, евангельских христиан, меннонитов и адвентистов седьмого дня, опиравшиеся на сильные в России тради­ции народной религиозности, стали в 1920 – 1930-е годы важным фактором общественно-политической жизни страны: в эти конфессии стали переходить большие мас­сы верующих из разгромленного большевиками право­славия - идеологической части свергнутого ими монар­хическо-православного режима.

Возможность проповедовать учение Христа, зани­маться миссионерской деятельностью, способность предложить собратьям по вере новое, реформированное исповедание, реализующееся в дружественной и наце­ленной на взаимопомощь и хозяйственный успех жизни общины, освобождение от воинской службы и, наконец, стремление изолироваться от советского государства – все это делало привлекательным, особенно в среде кре­стьянства, принадлежность к евангельской церкви. В это время, когда православие было почти искоренено, в хри­стианский протестантизм перешли миллионы человек. Уже в годы НЭПа, по статистическим данным, в новую веру перешло до 10 млн. граждан СССР. В Сибири их число достигало 100 тыс. человек. В регионе действова­ли отделы всероссийских союзов баптистов, адвентистов и евангельских христиан, а также два крупных отделения Всероссийского менонитского сельскохозяйственного общества. Мы будем не правы, если не упомянем десятки православных организаций, которые, лишившись патриаршего окормления и действовавшие в условиях изоляции, значительно отошли от традиционных канонов и в разной степени превращались в христианских протестантов.

Обеспокоенная стремительным ростом евангельского вероучения и решительным отказом от военной службы верующих по религиозным убеждениям (а фактически Советская власть 4 января 1919 г. даже в условиях гра­жданской войны декретом освободило от военной служ­бы меннонитов, баптистов, адвентистов и евангельских христиан) сталинский режим пошел на репрессивные меры, продолжавшиеся вплоть до второй половины XX столетия. Разгромив конфессию, Советская власть нача­ла восстанавливать ею же уничтоженное православие, буддизм и мусульманство. Для ускорения отторжения граждан от христианского протестантизма и близких к нему конфессий активно развивался миф о враждебно­сти этих вероучений, финансируемых, якобы, капиталисти­ческим миром. Договорились даже до того, что объявили их общины рассадником шпионажа, финансируемыми ЦРУ США.

Начальный этап поддержки пацифизма Советской вла­стью, узаконенный Декретами от 22 октября 1918 и 4 ян­варя 1919 годов, объясняется дореволюционной тради­цией позитивной оценки евангельского движения большевиками как противника православной церкви - оплота монархии. В рамках своих теоретических дорево­люционных построений большевики рассматривали неортодоксальное христианство как форму социального недовольства и протеста крестьянства против царизма. Новый режим в условиях наступившей после революции 1917 г. международной изоляции был крайне заинтересо­ван в использовании экономического потенциала еван­гельских церквей и их обширных зарубежных связей. Лично В.И. Ленина и его ближайших теоретиков социа­лизма в этих конфессиях привлекала также «обществен­но-коммунистическая» сторона вероучений, наличие в них идей социального и экономического равенства. Именно «евангелисты-коммунисты» служили для них лучшим обоснованием и доказательством того, что на­родническая мечта о коммунистических традициях рус­ского народа имела под собой реальные основания. По их убеждению, эта многомиллионная прослойка верую­щих христианских общин внутри российского народа должна была принять самое активное участие в построе­нии коммунизма и тем самым подтвердить правильность большевистской политики. Некоторые течения пацифи­стов (напр. духоборы, «Новый Израиль», молока­не, евангельские христиане, баптисты, меннониты, ад­вентисты и пр.) действительно проповедовали некоторые коммунистические идеи и поэтому не считались врагами Советской власти, но союзниками. Отсюда и ряд льгот, которые они получили от государства. Если бы Ленин не умер в январе 1924 года, то евангельская церковь вполне могла бы заменить упраздняемое православие, о котором шла «слава» идейного пособника царизма и вместе с ним угнетавшего трудовой народ России.

Однако со смертью Ленина власть в руки взял Сталин, для которого на первое место встала идея классовой борьбы. Он поддержал те силовые структуры страны (напр. ВЧК), которые рассматривали евангельские церкви (как и любую религию) «врагами народа», зани­мающиеся под маской лояльности Советской власти «ан­тисоветской деятельностью буржуазных и мелкобуржу­азных партий и групп», называя их «церковниками и сек­тантами». Начались репрессии. В марте 1921 года Все­российский съезд сельскохозяйственных и произ­водственных объединений (преимущественно баптистов) констатировал, что «тюрьмы, концентрационные лагеря и прочие места заключения вновь начинают наполняться мучениками за веру, не желающими по своим религи­озным убеждениям или велению совести продолжать участвовать в военном деле».К тому времени безнадеж­но больной Ленин уже находился под контролем Стали­на, постепенно устранявший вождя мирового пролетариа­та от управления страной. Многое ему докла­дывали уже в искаженном виде, заставляли принимать заведомо неверные решения. Так случилось и с итогом Всероссийского съезда евангельских организаций. Ле­нин посчитал резолюцию вызовом Советской власти и дезавуировал дарованные льготы пацифистам.

Для Евангельских общин Сибири первым правовым актом местных властей стало постановление Сибревкома от 20 апреля 1920 г., по которому все меннониты Сибири добились права исполнять заменяющие военную службу работы, в частности, по сельскому хозяйству. Но доку­мент так и не вступил в законную силу, будучи оспорен­ным органами ОГПУ. С 1921 года начались репрессии верующих, вплоть до расстрелов активистов и разгона общин. Чекисты внушали гражданам России, что «особо существенный вред» советскому строю наносят бапти­сты и евангельские христиане «своим отказом от воинской службы». К 1923 году в результате широко­масштабной репрессивной операции в Сибири была фак­тически прекращена деятельность всех протестантских конфессий, их имущество было конфисковано. Часть об­щин перешла на нелегальную деятельность, что еще бо­лее усилило «убеждение» власти об их «антисоветском» характере. С этой поры выявление и разгром нелегаль­ных общин стало самоцелью ОГПУ, НКВД, КГБ, и пер­выми ощутили на себе усиленные репрессии баптисты – как наиболее многочисленная и хорошо организованная конфессия. Формальной причиной тому стало проведе­ние в 1922 г. в Омске нелегального Всесибирского съезда баптистских общин, хотя верующие настойчиво просили власти разрешить собрание. Следом за баптистами в 1923г. Был ликвидирован легальный Сибирский Союз евангельских христиан (133 общины, 2450 членов). Кос­венно пострадали меннониты и молокане.

Однако не смотря на победный отчет руководства Сиботдела ОГПУ-НКВД, религиозные конфессии про­должали действовать, руководствуясь статьей Конститу­ции РСФСР о свободе вероисповедания, что не давало чекистом в отдельных случаях доводить репрессивный дела до конца. До суда доходили такие дела, в которых акцент делался на антисоветскую деятельность или на нарушение уставов общин. Это привело к замедлению действия репрессивной машины. Антирелигиозная кам­пания начала сворачиваться под напором поступающих в Москву жалоб верующих на нарушение властями законодательных актов государства. Создавшийся ореол му­чеников за веру в глазах международной общественно­сти советской власти был не кстати. Уже в июле 1923 года Сиббюро ЦК РКП (б) предписал всем губкомам РКП (б) «прекратить систему административных репрес­сий, не препятствовать регистрации общин, давая возможность им легализоваться, чтобы они находились в поле нашего зрения». Через месяц подобный документ принял ЦК РКП (б) за подписью И. Сталина. В нем осу­ждались перекосы, а вина возлагалась на местные орга­ны власти.

Все это привлекло к резкому росту религиозных об­щин Евангельских конфессий. Уже на 1 октября 1923 г. Количество баптистов увеличилось с 3191 чел. до 13 3444 евангельских христиан с 2734 до 3018, зарегистри­ровано 26 общин молокан (2781 чел.), 12 общин менно­нитов (1330 чел) и т.п. Власть констатировала, что еван­гельские объединения Сибири представляют «силу чис­ленно большую и крепче внутри спаянную, чем наши ко­мячейки и волсоветы». Тем самым была признана победа евангельской церкви, и особенно «завоевание» ею си­бирского крестьянства. Даже власть признавала, что в ближайшим будущем эта церковь (напр. баптистская) может заменить в Сибири «мертвую» православную кон­фессию. И, что самое поразительное, – власть приняла решение отказаться от гонений православия вообще, по­ставив первоочередной задачей организацию борьбы с «развивающейся волной сектантства».

Новый этап дискредитации евангельских конфессий начался уже по линии ЦК ВКП (б). При обкомах и крайкомах создавались специальные тройки уполномо­ченных для координации репрессивной деятельностью, организована широкая сеть осведомителей из каждой конфессии. Цель – добыча сведений об антисоветской подрывной деятельности, связь с иностранной развед­кой, шпионаже против СССР и т.п. Теперь даже жалобы на нарушение властью законов были поводом для ре­прессий. Прошедший IX съезд евангельских христиан был вынужден признать требования власти о прохожде­нии верующими военной службы, но без взятия в руки оружия. Приняв в 1924 году делегацию евангельских христиан, И.В. Сталин сказал: «В военном деле вы нам не помощники, а в мирном строительстве мы вас знаем как людей честных и трудолюбивых». С этого времени власть пришла к решению о необходимости эксплуата­ции «религиозников» в качестве источника дешевого принудительного труда, собрав из них особые «трудовые части» и «части тылового ополчения». С 1930 г. Дело на­чалось с добровольного приглашения пацифистов, но по­степенно переросло в принудительный военизирован­ный труд.

Пик антирелигиозной борьбы в Советской России пришелся на 1929 – 1930 гг. В ходе идеологического обеспечения антирелигиозной политики была организо­вана широкая акция, направленная на формирование в общественном сознании образа врага – сектанта: классо­вого врага, совратителя молодежи, вредителя и убийцы, развратника, пьяницы и сифилитика, мракобеса и фана­тика, прокаженного, вездесущего врага. Их молитвен­ные дома преподносились как штабквартиры контрре­волюции. Сектант – более гибкий, опытный, хитрый и популярен в народе враг, чем православный христианин, уже не представлявший опасности для Советской власти. В результате большинство общин было разогнано, акти­висты арестованы, молитвенные дома передавались под народохозяйственные нужды. Судебные процессы над верующими превратились в массовые политические шоу.

Однако Советская власть вновь сделала нелогичный шаг. На VIII Чрезвычайном съезде Советов 1936 г. не прошла поправка в Конституцию, ущемляющая избира­тельные права верующих. Это привело к новому оживле­нию жизни «церковников». Но на самом деле это была провокация власти. Развернувшаяся в печати дискуссия о том, что «сектанты» на фоне запущенной антирелигиозной работы пытаются использовать «Сталинскую Конституцию» и выборы в Верховный Совет СССР в своих контрреволюционных интересах, вылилась якобы во всенародный призыв навсегда покончить с «церковниками». Репрессии начались сразу же после Пленума ЦК ВКП (б) 1937 года, чему и был посвящен приказ наркома НКВД СССР Н.И. Ежова об уничтожении последних «несоциалистических элементов», как зачинщиков «всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений». Вся кампания в Сибири была проведена до конца того же 1937 года и в начале 1938-го. Религиозные общины евангельских христиан добивались как «шпионско-диверсионные организации Сибкрая», якобы работавшие на Германию и Японию. И только в период с1939-1945 годов репрессии временно прекратились. Они возобновились лишь через десятилетие, но уже не имели прежнего масштаба.

Евангельский христианский протестантизм выдержал тяжелое испытание веры и испытывает сегодня новый, и более значительный подъем конфессии, все увереннее тесня с занимаемых позиций поддерживаемые государ­ством так называемые традиционные религии – православие, буддизм и мусульманство. Об этом красноречиво свидетельствует неуклонный рост общин, храмов и чис­ла верующих.