ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СИБИРИ К ВОСТОКУ ЛЕЖАЩЕЙ ДАЖЕ И ДО САМОЙ ДАУРИИ 1772 ГОДА

ПЕТР СИМОН ПАЛЛАС

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РАЗНЫМ ПРОВИНЦИЯМ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СИБИРИ К ВОСТОКУ ЛЕЖАЩЕЙ ДАЖЕ И ДО САМОЙ ДАУРИИ 1772 ГОДА

Живые обезьяны, смотря по величине и красивости, от 5 до 21 руб. [204]

В третьем роде товаров можно положить все сорты чаев, некоторых еств и всяких лакомств.

Хороший зеленой чай хулан по фунтам коштует 1 руб. бахча или простая связка 50 коп. В свинцовых коробках от 50 коп. до 8 руб.

В больших ящиках от 59 до 80 руб. Короб (мест) 55 и 80 руб.

Самой лучшей тебой или ладзумей в ящичках от 1 до 6 руб. В свинцовых коробочках до 2 руб. фунтами же 2 руб.

Чай монихо в бахчах 40-90 коп. ящик 50 руб.

Так называемой таарца фунт 40-50 коп. бахча 37 1/2 коп. и 1 руб.

Ящичек 150 коп. цибик до 4 руб. маленькая коробочка от 50 до 70 коп.

Лондовой чай пуд 16 руб. ящик 24 и 25 руб. бахча 20 и 40 коп.

Тебой или байховой чай фунт 50 и 80 коп. бахча 30 и 80 коп. ящик 35 и 60 руб. Короб 30 и 80 руб. бортогон 30 руб. в свинцовых коробочках 40 коп и 2 1/2 руб. хорошенькие деревянные ящички с вкладными свинцовыми коробочками 2 и 4 руб.

Самой простой тебой бахча 31-50 коп, ящик 24-30 руб.

Уйте бахча 12-40 коп. ящик 20 руб.

Луган бортогон 1 1/2 руб. [205]

Кирпшиной чай ([Русское название кирпичной чай происходит от подобия, каким он делается, т. е. сжимают кирпичи в две пядени длиною, в одну шириною и в хороший вершок толщиною. Его приготовляют из листов некоторого деревца, в воде топленых, в северных Китайских провинциях наиболее для Мунгалов, кои так как и Буреты и Русские по ту сторону Байкала дня без его пробыть не могут. Понеже он вяжет, и как сказывают, с распущенною в воде кровию смешен, дабы настоящую дать ему форму и твердость: то сытит он чрезвычайно, особливо ежели еще сварят в молоке и в масле или для Русских в пост в постном масле и на муке. На печатных цыдулках на кирпичах приклеенных приписывают Китайцы так как наши тобашники, место и похвалу сему чаю. Я таковую с Манжурского языка велел одну перевесть: с фабрики юн ден Зедзи в провинти Нанжин, во втором вешнем месяце, во время как оттепель становилась, собиран свежей, изрядного вкуса и хорошего сорта и аппробованной чай, которой самые лучшее сорты Суулу, Пеюан, Лоитан, Фынзу, Сюпан, Лундзен превосходит. — Селенгинской обыватель нарочито старался оной чай, по тому что много его к Буретам и Калмыкам походит, подделывать из ульмовых листков из Sахifrаgа Crassifоliа и Рyrоlа rоtundifоliа; но не знал как дать кирпичам довольную твердость; ремесло чрез то открылось.]) один кирпичь 25 и 50 коп. Короб 13-18 руб.

Китайской желтой Табак или шара, фунт 15 коп. бахча 10-20 коп. короб 20-30 р.

Черной табак бахча 20 коп.

Леденец фунт 10-15 коп. короб 17-25 руб.

Сорочинское пшено пуд от 1 руб 60 коп. до 4 руб. [206]

Пшено пуд 60 коп. и 2 руб.

Пшеничная мука пуд от 50 коп. до 2 руб. 40 коп.

Инбирь в сахаре пуд от 2 руб. 80 коп. до 8 руб.

Померанцы в сахаре вареные один 3 полушки и 3 коп. пуд 4-6 руб.

Бадьян пуд 6 1/2 — 12 руб.

Арбузы один 15 коп. яблоков кашу называемых или алема фунт 10 коп. груши одна 3 денежки, яблоки сотня 20 коп. и 3 руб. сушеные фунт 5 и 10 коп. Каштанов фунт 5-15 коп. сотня 5-6 коп. орехи сотня 10-30 коп. черная и красная шуптуга фунт 3-15 коп.

Морожены и другие вещи в меду и в сахаре фунт от 5 до 30 коп. и прочие многие тому подобные.

* * *

Из сего видно что приходящие на Кяхту товары состоят из сырого и тканого шелку, хлопчатой бумаги, чаю, табаку, фарфоровой посуды и других домашних вещей и мелочей, а на месте оных вывозятся всякая мяхкая рухлядь, выделанные кожи, и другие рукодельные товары, различные сукна, стеклянные вещи и скот. — Из съестных припасов Китайцы, прежде нежели в бедных Мунгалах ввели хлебопашество, покупали гораздо больше и дороже как ныне. Однако крупного скота и по ныне великие откупщики, по тому что [207]ихные Мунгалы, сколь богаты мелким скотом, столь бедны в крупном, а того беднее в лошадях, кои они гораздо хуже имеют, нежели наши. Также до хороших собак, особливо гончих, промышленных за кобанами, и шафирок еще и по ныне имеют великую охоту и дорого покупают. Но часами не льзя с ними торговаться, по тому что они конечно таковыми вещами чрез морские торги с излишеством снабдились, так что и на Кяхту некоторые привозят на продажу Русским за дешевую цену, не знав как их испортившихся опять поправить.

Главнейшая польза от Китайского торгу состоит, что все от отдаленнейших Сибирских мест товары, как то мягкая рухлядь, которая не стоит чтоб ее так далеко вывозить в Россию, Камчатские бобры, главной почти Камчатской товар составляющие, на которых в Европе за их дороговизною не много б купцов найтить было можно, и могут сопряжены быть с опасностями в перевоз сюда, походят все с выигрышем, за которое за все получают другие товары, коими с другими Европейскими нациями по морю приходящими торгуют равным образом не бесприбыльно. — В казну с Российских купцов за вывозимые и получаемые обратно товары за великою пошлиною собирается нарочитая сумма, которая в 1770 году как и в следующие два года в Кяхтинской пошлинной конторе до 550,000 рублей простиралась; однако [208] не надобно из того заключать, что ето вся тут сумма, которая здесь собирается; но есть еще товары, с коих пошлина не равно берется, другие есть с коих совсем ничего. Главнейшие товары по их доброте, когда разнятся не много, имеют положенную одну пошлину; а которым товарам, как то рухлядным, скотам и съестным припасам, пошлины по тарифу не положено, с тех платят по объявленной цене 23 процента, с Руских рукодельных товаров 18, с соболей 19, с зеркалов 16; сверх того на строение канала 1 процент со всех товаров, и на содержание оных караулов, где пошлина собирается, 7 процентов. — Пошлины не платят с вывозимых товаров и всей бумаги, ни с почтовой, ни с пищей, ни с Александрийской, ни с Руских сукон всех сортов и цветов, выключая обыкновенного мужицкого сукна, ни с вина и что к сему принадлежит. — С получаемых товаров не платят за сырую и крашеную хлопчатую бумагу, стеклянные корольки, не настоящее перлы, белилы, всякая сумки, Ташкенские и другие котуны, швальные иголки разных сортов, инбирь в сахаре и другие конфекты, сорочинское пшено, всякая крупы, музыкальные и другие иструменты, фарфоровую посуду, глиняных лакованные и финифтяные вещи, и все движимое к украшению служащее.

Прежде когда ходили сюда Государевы караваны, то многие товары партикулярным [209] торговать были под запрещением. Между оными наипервейше щитались богатая мягкая рухлядь, соболи черные и из черна, лисицы, голубые и белые песцы, выдры, бобры, и в получаемых тобак. Но с тех пор как оные, иначе на Государевом коште до самого Пекина провожаемые, оставлены, и хотя б возобновить их захотели, купечество всегда останется свободно и имеет торговать всем, чем хочет и к их великому авантажу ни чего теперь нет запрещенного; выключая всякого ружейного, стрелебных и других воинских снарядов, пороху и свинцу, никакого серебра ни золота в монетах или просто, жеребцов и кобыл, выделанных или не выделанных оленин, лосин и других замшей, лошадиных кож, бобровой шерсти, поташу, смолы и сетей, из получаемых сала, вина, всяких отрав, медных денег, и ревеню, что все приватным людям не позволено.

Из сих последних для казны оставленных товаров наипаче ревеня года с два торгу не производилось; но ныне по новому договору опять привозить начали. Поставку делает один Бухарец Абду-салам с сыном Адаулом, а прежде их вывозил ревень на Кяхту отец Абду-Саламов почти с самого начала Китайского торгу. Оные Бухарцы из города Селима лежащего в западную страну от [210] Коко-Ноар (голубое озеро) к Тибету, ([Великая и быстрая река, на коей сей город построен, и по коей он назван Селинган, взялась из двух соединившихся рек из гор текущих, впадает же в Хаттунгол или по Китайски Хоанго или Хонго.]) которой так как и все прочие Бyхарские города Кашкар, Еркен, Атрар и тому подобные ныне принадлежат Китайцам. — Тамошние места высоки, гористы и безлесны; где же ревень родится; там по сю сторону или на север от Селима почти до самого Коконоора находятся кремнистые ухабы. Старое годное коренье узнать можно по стеблям преужасной толщины. Копают наиболее в Апреле до Майа, от земли очистив вешают по деревьям; а как время собирать миновало, то Тангутам, коих наиболее на сие собирание употребляют, велят снимать с деревьев и везти домой. Листы его должны быть совсем круглые без всяких на ободе выемок или зазубрин; и по тому настоящий ревень не принадлежит к названному от Ботаников Rhеum раlmаtum, коего листы Бухарцам, коих я спрашивал, во все не знакомы, но к Rhеum соmраctum; а может быть и Rhеum undulаtum, которой по Сибирским студеным и сырым горам с гнилым корнем родится, там по полуденным сухим и открытым горам Тибетским с хорошим ревневым корнем выростает. И кто знает? может быть в некоторых в Даурии и по Енисею местах [211] на сухом поле и при хорошем присмотре, с частым пересаживанием, можно его довести и до настоящей ревеню доброты.

Самой хороший ревень ([Ревень по Мунгальски называется шара модо (желтое дерево) по Китайски донхо.]) вывозить с Китайской стороны под запрещением. И так оное случается или тайно, или чрез подарки командирам, или смешав с некорыстным. Привозят его на верблюдах в шерстяных мешках, в кои более пяти пуд вмещается: бракировать или отбирать, принимать, платить мягкою рухлядью учреждена от коммерц-коллегии особливая к тому в Кяхте контора, при коей находится нарочный на жалованье браковщик аптекарь. По привозе весь ревень отправляют на так называемой ревенной двор, где под присмотром Бухарцов присягою обязанные работники разрезывают его на куски, провертывают, оскабливают, и хилое все отделяют; губистое и ноздреватое коренье выбрасывают, и сборное взвеся, берут и платят, прочее, что ни обрезано, очистя только несколько кожухи, что к ней здорового пристало, сожигают, хотя б самое сие могло б еще служит с пользою по крайней мере в госпиталях на настои и другие ревенные приуготовления.

Уже дважды по высочайшему повелению ревневых семян чрез Бухарцов с великим иждивением доставали. Однако которой вид [212] ревневого роду от семян родился, мне не известно. — Последней раз старанием Грека Симона Старлетова чрез знакомого ему Бухарца получены были семена ревниовые, из коих родился известной ботаникам вид Rhеum раlmаtum. Но некоторые, кои видели ревень в своем родимом месте, сказывали, что у его листы, как я выше упомянул, не такие, как сей родившийся имеет. Может быть, что сие лечебное коренье получается и от разных видов трав ревенного роду, что чрез опыт над теми, кои в Петербургском саду водятся, вывести не трудно б; а только требуется лет десяток или поболе, чтоб оной для опытов до настоящей ему величины выростить. Также надобно стараться выбрать место, кое б Тибетскому нагорному положению соответствовало, к чему в Российской Империи лучше кажется найтить не льзя, как голые сии хребты меж Юсом и Енисеем, вкруг Абаканска и Саянска, которые по всему подходят к родимой стороне ревневой. Может быть и полуденные места Даурии по Ононю и Аргуну к тому способны, для того, что холодность положения на высоких горах Тибетских, под жарким поясом, награждена будет полуденною холодных Даурских мест стороною. В таковых местах везде по скалам на хорошей земле всех сортов, сколько в садах ни есть, ревню насеять, в разном положении и на разной вышине, ожидая, что выдет. [213]

В самое сие время приметили между прочим некоторые кусочки и белого как молоко рабарбару, которой действием своим не самому лучшему ревню подходит. Оного здешний аптекарь для Двора отобрать был намерен.

6 Дня Апреля я имел случай видеть, как Китайцы во время лунного затмения поступают. В их слободе во всю ночь стучат в доски караульные каждую четверть часа. Но в ету ночь стучали они всем что в руки ни попало; шум начался вскоре после как ворота заперли, лишь только ночь наступила, и продолжали непрестанно как долго затмение было видно. Сверх стуку, что в котлы и в доски колотили, слышен был колокольной звон и литаврной в церквах бой, собачий лай, что все всю Кяхту приводило в замешательство и беспокойствие; следующего дня не видно было в Кяхте ни одного Китайца, которые иначе весь день в великом множестве шатаются; а сие по тому, что в их календаре 7 число Апреля вообще нещастливым показано, и для того в оной день ничего, кроме как париться, предпринимать не должно.

И действительно удивления достойное дело, что сей столь глубокомысленной народ, так много своим календарным предсказаниям и другим многим нелепостям верует, которые напротив того (календари) им каждой день таковые повествования предвещают: [214] вообразить, угнетенному злым духом Арахуллою месяцу, итить на помощь с таким шумом, криком, стрельбою и другими пугательными средствами, можно позволить одним только суеверным и грубым Мунгальцам, а Китайцу б ето было не к стати. — Еще гораздо непростительнее их поступок в глупом и для их самих весьма вредном рассуждении о пожарах, чего недавний здесь в Кяхте видели пример печальный. В Китайской слободе загорелось, и вдруг так занялось, что несколько дворов вдруг пламем обмяло. Ни один Китаец не хотел приступиться чтоб заливать оное, но стояли все вкруг огня толпами и попрыскивали водою в намерении умилостивить огненного бога, которой по их мнению сии дворы себе на жертву избрал; и естьли бы Русские к тому рук своих не приложили, то б неотменно всей слободе надобно было дымом подняться на воздух.

При всем том однако не видно, чтоб Китайцы великую богобоязливость пред своими божками оказывали: в церьковь каждой Китаец ходит только в одни молитвенные дни, которые определены у них каждой месяц во время полнолуния и новолуния; пришед не снимая шапки складывает руки ладонь против ладони и держа у лица покланяется пред каждым божком пятью в землю касаясь лбом до порогу амвона, на котором Бурхан заседает, и после походит. [215] В большие праздники, каков есть самой болшей месяц нового году, которой они как и Мунгалы называют белым месяцом, а бывает в феврале и продолжается целой месяц, развешивают они пред храмом флаги, пред божком уставливают столь многим кушанием, которое вечером причетники в боковых каморках в ограде съедают; а в вечеру божку на вышеописанном театре каждой день представляют комедии шуточные или насмешные, особливо на косодушных судей и до правительства касающиеся; о других увеселениях уже и говорить нечего; при сем не упущают своего торгу, и Русские купцы сей месяц равным образом наищастливым в торгу щитают, по тому что Китайцы за великим множеством хороших в календаре в етом месяце предсказаний все наилучше продают и покупают.

8 Дня Апреля прибыл сюда Мунгальской князец Тайша бошком ([Бошка называется назначенный от команды за какими-нибудь делами в другую команду человек; но самое сие имя простирается даже и до настоящих посланников.]), коего о прибытии еще в вечеру дано было знать вперед от Сургучея. Кяхтинской комендант принял его к себе по утру рано в свой дом со всеми его проводниками, и накормя завтраком дав свежих лошадей, отправил под надлежащим конвоем в Селенгинск. Он приехал из главного Монгольского кочевья, (Урга) на реке [216] Толе, для отдачи несколька бедных Тунгусов под Российским покровительством находящихся, кои зимою ходя по Аргуну за дикими зверями верст с дватцать зашли за границы и по нещастью там же попали они на засеку от многих Мунгальцов для зверей поставленную, где их поимали. Такая мелочь завистным Китайцам довольно может быть причиною, чтоб отправить нарочного в Иркуцк просить важнейшим образом о удовольствии на нарушение пограничного договору. Нарочный, так как и при нем находящиеся, писарь и еще два Мунгальца, имели все на шапках по висящему от пуговицы павлиному перу, которое доказывало их Министерской ранг и достоинство. Хрустальная пуговица на шапке отличала его от других, кои по одной красной имели.

9 Дня Апреля поехал я из Кяхты. Но как я во время моего на Кяхту пути не мог видеть в капищах Мунгаелеского Архиерея (Хамбалама), а обещал он приехать, как я на обрат поеду; то и принял я ехать опять тем же следом по Чикою и следующего утра к капищу прибыл. На полыньях по Чикою попалась мне прекрасная и еще не описанная утка с хохлатою головою и с косатыми в крыльях перьями (Аnаs falkаtа приб. № 24), которая зиму конечно в Китае проводит, а летом по Даурским рекам, по Лене и по Енисею водится небольшими[217] стадами и гнездится, а голос имеет как свист проницательной.

10 Дня после обеда мог бы я поспать и до Селенгинска, но на дороге от Березовой около Фроловой заимки застигла нас ночь, и неискусные провожатые сбились с дороги и проехали на северовосток по ту сторону речки Студеной еще через две другие, коих я вперед едучи не видал, по тому что все подле Чикою пробирались. Первая из оных называлась Протасе-шибир и впадает в одно озеро, которое времянем протекает в Чикой; а другая Тагалсаре-шибир, которая в песках пропадает. Здесь мы узнали наше заблуждение, и как в близости услышали Братские юрты, то послали туда за проводником, которой нас чрез нарочитое поле на дорогу в Фролову заимку вывел; оттоль следующего утра приехал я в Селенгинск.

Время стояло доселева здесь нарочито сухо и приятно; не смотря что в половине Апреля в Сибире в ту же самую пору беспрестанные северные ветры дули, река Селенга, как я приехал, большею половиною ото льду очистилась, но на Чикое и Хилке стоял оной еще крепко, и на последнем только 20 дня Апреля тронулся. Между тем солнышко так грело, что на полуденных косогорах луга зеленеть начинали и первые вешние цветки прорывались. 13 Дня сего месяца оказалась ветреница (аnеmоnе рulsаtillа) из под песку, и с сих пор от часу больше [218] выходила. В тоже самое время прилетали бакланы на реку Селенгу. 16 Дня начинали по отверствиям пещаных бугров пролезать аlyssum hаlimifоlium, а вскоре после по ровнинам аlyssum mоntаnum, по мокрым же местам Lерidium thlаsрiоides, ([Lерidium fоliis соrdаtis fuреriоribus аmрlехiсаnlibus. Hаll. hеlv. p. 546. flоr, sibiriс. III. p. 254. n. 12. Tаb. 56 Fig. 1.]) которая всегда в Даурии и на Енисее первейшая весною расцветает. Также видны были около 20 дня первые цветки Роtеntillа fubасаulis, которая по пескам в великом множестве родится; и как она под снегом зеленеет, то оголодавшим Буретским стадам служит первою паствою. Овцы общипывают в тож самое время обсохшие листки Vеrоniса inсаnа и цветочки обоих сортов ветрениц, из коих сии последние служат скоту слабительною своею силою вместо лекарства, очищая от зимней чесотки; напротив того у людей оная на коже приложенная разъедает и пузыри надувает.

Селенгинская страна по долгости весеннего времяни долго бывает одинакова; но я не смел здесь долее остаться, хотя б езду по Даурии и благовременно мог кончить, по тому что осенью для собрания трав я по Енисею ехать намерен; и как для вешних трав в Селенгинске оставил я студента, то сам решился отселе выехать еще в Апреле же.

В собственно так называемую Даурию, которую здесь обыкновенно Закаменною [219] называют, идут чрез горы от Хилка на реку Ингоду различные дороги, из коих хотя они еще все не очень известны, однако я б знал выбрать, которая лучше, естьли б весеннее время не препятствовало, в которое они все бывают или не проездны, или лежат с северную хребтов сторону, где травы весьма поздо выходят, и для того мне в сие время сею дорогою ехать рано казалось. — Прежде нежели из Селенгинска поеду, хочу обстоятельно здесь дать известие и о верховой езде и о тележной по новым меж Хилком и Ингодой проложенным дорогам.

В верх по Хилку от его устья более нежели на 200 верст населено деревнями. От последней деревни Сибилдинской в верх за каменными и лесистыми горами более телегой ехать не можно; а чтоб попасть летом на проезжую дорогу вышележащую, то надобно подыматься по Хилку в лодках, что летом в мелкую воду весьма затруднительно. — Ближайшая дорога от Хилка начинается по речке Хилкочок или блудной верх, и после также по впадающей в нее речке через горы Яблонской хребет до одного большого озера Торея, далее по реке Танге в Ингоду впадающей, через Ингоду самую меж двух солоноватых озер, белыми прозванных к реке и деревне Шюшаланн, откуда через деревни Шахалан и Горенскую вдоль по реке Ингоде село Дорослинское. Горами сею дорогою [220] только зимою и весною, когда болота еще таять не начали, проехать можно.

Другая дорога верхом начинается верст 40 выше от устья реки Хилкочока от Горехинского зимовья на Хилке, вверх по речке Горех с левой стороны в Хилок впадающей, через хребет по реке Горехадан; по том мимо озера Тором (круглое) в село Доронинское, и заключает езды от Хилка до Ингоды верст с 74; но в рассуждении каменистых, гористых и болотистых мест по ней телегой также ехать не можно.

Третья дорога идет вверх по речке Улетаю в Хилок текущей через горы до другой речки того же имени, но в Ингоду впадающей, по ней в низ до лежащей на ней деревушки Улетая. Все сие расстояние не более 50 верст, и довольно болотисто: однако в 1759 году пахотная рота, с Хилка в верх поднявшись в лодках со всем обозом прошла в Даурию, и зимою часто провиант, весною же из Нерчинских заводов свинец провозят, и оной путь весьма бы был способен, естьли б только проездную дорогу отыскать было можно.

Еще выше и не более 20 верст от озера Иргена, откуда Хилок начинается, есть проезжая дорога в верх по речке Кукае с левой стороны в Хилок текущей, от нее на несколько верст выходит из гор другая речка Кука в Ингоду текущая, по которой в низ до Кукинской деревни здесь [221] щитают расстояние меж двух реке Хилком и Ингодой на 39 верст. От Кукинской деревни до Доронинского села тележною дорогою сто десять верст.

Деревенские жители по Ингоде знают еще ближайшую дорогу на Хилок, когда на озеро Иргень рыбу ловить поезжают, т. е. Прямо через горы по речке Рушмалею, которая не далеко от своих вершине в Хилок впадает.

Обыкновенная проезжая в Даурию дорога, по которой и мне надобно было ехать, идет через Удинск вверх по реке Уде. — И так отправился я 22 дня Апреля с студентом г. Соколовым, рисовальщиком и стрелком, в Удинск; однако я не взял сей обыкновенной дорога по Селенге по горам с левой стороны оные реки идущей; но сделав некоторой округ от реки к востоку, дабы тем же случаем осмотреть на Куйтуне отысканную железную руду, которую тамошние кузнецы вываривая в простых горнах всю Селенгинскую страну железом и сталью снабжают. Дорога моя лежала вниз по селение верст на 18. Трава Lерidium Thlаsрiоidеs уже цвела, и по соснягам подорожники Embеrizа сia и Pithyоrnus, а по тальникам при березах стадами голубые кедровки Соruus Сyаnus (приб. Nоm. 7) с черными головами и предлинными хвостами летали; они раннею весною прилетают из Мунгалии и Китаю, и по Селенге, Ононю и Аргуню в множестве гнездятся. [222] Как ни много было сей птицы, однако за прозорливостью ее и беспрестанным летанием многими повсюду стадами ни одной застрелить было не можно. — Другая новость не менее оной меня от заботы избавила Mоtасilla Аurоrае (приб Nоm. 13). Наконец отдалились мы от Селенги чрез песчаные и лесистые каменные горы, от коих чрез Нижнехиловскую падь доехали до реки Хилка. Оная с два дни как вскрылась и великую воду имела; теперь поелику для перевозу плот надобно было делать, а вечер уже наступал, при том ненастливая наступившая погода тому несколько препятствовала, то остался я ночевать при хорошем огне на берегу разкладенном; следующего утра все телеги в одной лодке привязав по обе стороны по брусу в Хиловскую или Харазонову деревню переправили. В деревне имеется около 30 дворов, меж коими две трети Польские Колонисты составляют, кои здесь живучи уже лет с шесть еще и до сих пор пашнею не завелись, а все старые жители из Иркутской губернии по два пуда на каждую десятину ежегодно давать обязаны. — Сеют здесь ярицу, также и арбузы, кои по садам у Поляков, так как и около Селенгинска хорошо удаются, по тому что слой лежит на полдень открытой горячей и песчаной. Хилок, которой теперь изрядную величину имеет, летом так мелок бывает, что в некоторых местах переехать можно, и для того из подъемной рыбы не [223] много в нем случается, кроме как хариусы, ленки и не много тайменей. Омули в нее совсем не заходят; однако прежде временем видали. По оной реке вверх и по впадающим в нее небольшим речкам имеются деревни, Паркина, Баленчинская, Камангарская, Динтунская, Кукульская, Кандабаевская, Нарын Шибир или Катаевская, Белоплотовская, Малстинская, Сохотоевская, Сардалмская, Песчанская, Уксулуцкая, Хоплорская, Буйская, Красноярская слобода, Бичурская, Яланская, Мангиртуйская, Сибалдуйская и Хабаровская; также выше Харитоновой по впадающей в Хилок с правой стороны речки Тунгнуя и других речек новая слобода Мухоршибир, и деревни Кокуйская, Шаралдаевская, Цаханская, Харашибирская, Бурдуковская и Никольское село, в коих во всех 450 человек тутошних мужиков и 350 человек новопоселенных Колонистов щитается.

Еще примечания достойно, что верст с полтораста от устья по Хилку находится богатая железная руда в лесистой горе, которую Якутского полку драгуны прежде в горнах плавили; но ныне никто более ее не употребляет.

Мы поехали от Хилка вдоль по маленькой речке, Тиргутуй, при Харитоновой деревне в Хилок текущей; долина по которой речка протекает, частью окружена горами, отчасти лесами покрыта, в коих [224] многие маленькие птички водились, и меж ими попалась нам редкая птичка из роду камышников (Еmbеrizа rоssiса приб. Nоm. 21) бабочка называемая по Латини с. аurеum, летали в великом множестве и садились по кучкам. Наконец оставя сию речку переехали мы на высокой каменной хребет, с полуденную сторону травами Роtеntillа Subасаulis и Аnеmоnе раtеns цветущими испещренной, и прибыли в один деревенской дом Селенгинским козаком обитаемой; но верст с пять выше к ручьям в речку Чигирин стекающимся находился еще хорошенькой дом Селенгинского дворянина. И так здесь остался я дожидаться свежих подвод со стороны из деревни Ключи, и получа далее отправился. Отсель на Куйтук есть прямая дорога, которая идет от реки в право чрез горы в деревню Тарбагантей, однако весьма затруднительна. И для того я взял лучше ровную дорогу чрез Тарбагантельскую слободу, даром что она несколько далее. По Чигирину вверх ездят отчасти лугами отчасти борами, по том верст через восемь его переезжают и выходят красным лесом на чистое и ровное поле, по которому к ночи я в вышепоказанную слободу приехал; в оной изрядная находится церковь и около 40 дворов, меж коими 10ю Польские Колонисты занимают, лежит при соединении речки Куйтуна (холодная) с Тарбагантеем (сурочья река). Ночь после дневного жару такая была холодная и [225]непогодная, что я принужден здесь был остаться до утра.

В слободе есть выборной, которого всеми сюда принадлежащими деревнями погодно выбирают. Деревни же сюда причисляемы суть Бурнашевка и Михайловка по Тарбагантею; Пестерева, Султуринская и Куйтунская по Куйтуну; Гайтуринская, Кабалина, Зуевска, Красноярова, Захарова, Каленова, Рещикова, Сошинкова, все по Селенге; Рупишевка и Иволгинская на Иволге; Барская, Куналейская, Бренская, Хободолеская; три деревни Убуканские и Енгашинская на реках, по коим имя себе имеют. Число жителей во всем уезде состоит из 309 мужиков и 466 новопоселеныых Колонистов.

Из Тарбагантею поехали мы вверх по речке Куйтуну, которая приходя из диких гор по справедливости заслуживает данное ей имя, по тому что около ее не видно было ни где зеленинькой травки. На низменных местах оказывалась соленая пыль, и повсюду местами большие голые Солончаки находились, на коих ни какой травы не росло. Может быть не без основания соленость здешнего слоя можно принять за холодное сей страны место, к чему вероятно способствуют и близкие лесистые горы и самое места положение. — Верст за шесть прибыли в деревню Пестереву, дворов с шесть, оттоль в Надеину дворов девять, проехав переехали два ручейка Улунтуи и Султура в [226] Куйтун текущие, оттоль в недалеко от вершин Куйтуна находящуюся деревню того же имени дворов с 30 старожилов имеющую и 44 Польских Колонистов, кои по лесистым горам не без малого труда и прилежания, но и не без желанного успеху расширяются. Они имеют довольное хлебопашество, а жалуются только, что по подлежащим сенокосам не много для скота травы родится, которым напротив того они уже довольно развелися. Понеже сие место в рассуждении Селенгинска чрезвычайно холодно, то на льду ни коноплей, ни гречухи, ни гороху, ни пшена никогда не родится, хотя трудолюбивые Поляки всего сего сеять не упущали и много раз к новому посеву вновь закупали. Ныне им роздано Сибирское гречушное семя, коего о распложении они все силы употребляют. Однако на низких местах и то не годится, по тому что по Куйтуну осенью очень рано великое случаются туманы и инеи, а весною земля в долинах растаевает очень поздо; и так все кроме ярового и зимового по низким местам померзает, а только что которые места повыше, на тех и урожай бывает, естьли при том довольно часто, случающаяся сушь не лишит земледельца последней надежды.

Поляки, чтоб кустоватые и лесистых места сделать пахотными, с чрезвычайным успехом употребляют плуг, коего сошники сделаны на подобие в их земле употребляемой, [227] и здесь по опытам пригодною найденой косули, в две припряжки, на колесах или без оных; коею орют гораздо глубже, и лучше коренья подсекают, нежели Русскою сохою. Сошники у плуга треугольные, шириною в ладонь, и весьма вывострены; правой лежит плашмя и внутренним краем несколько поглубже; а левой к тому стойком, и острым боком к верху; при сем находится лопатка железная или деревянная, для оборачивания отрезанной стоячим сошником земли на другую борозды сторону. Стоячей или косой оной сошник наиболее служит для подрезывания попадающихся кореньев, и еще от старых Русских мужиков в Польских лесистых местах поселившихся выдуман; а прежде поселенные сюда Поляки из полуденных Польских степных мест оной употреблять думали, но продолжать никак не умели.

Навозить здесь по горам вовсе не годится. Поляки пытали оное на оставленных пашнях, но весь посев сожегся. — Из старожилов некоторые имеют у себя множество овец из Монгольского роду с маленькими курдюками, но они не крупнее Русских. Большая часть родится черноголовые, а самки редко с рогами бывают. Держат также и коз, коих шкуры употребляют на шубы. Здесь козы наиболее бывают безрогие, по тому что Бурета, коим Руские небольшой свой скот летом отдают пасти, не допущают, как безрогих, козлов и сие для того, чтоб [228] скот меньше бодался. — Во многих случаях уверяли меня Бурета, что один козел в день может пятдесят коз перепрыгать, а баран до шестидесят овец, что кажется будто невероятно, однако то же самое я слышал и от Калмыков. Меж ягнятами многие попадаются, на которых овчинки хорошенькие мерлушки, и таковые здешние выкормленики гораздо дороже к Китайцам походят, нежели Бyхарские. Поляки по их прежнему в их земле обыкновению молодых ягнят обертывают в полотно и зашивают, а на утро помачивают теплою водою, и продолжают таким образом две, три и четыре недели подпуская всегда под матку, пока мягкая шерстка по их мнению в кудерки завьется; по том дня со дня посматривают и шнурованье послабже распущают, смотря как ростет ягненок и как шерсть подымается, которой полотно распространиться довольно не позволяет. После как видят, что шерсть завилась как им хотелось, то ягненка убивают.

Лес на горах по Куйтуну сосняг, а по буграм лиственишник; оной особливо с северную сторону лежащую гору, синею прозываемую, как высочайшую из всех, из коей и Куйтун река или иначе и малой Куйтун прозванной выходит, всю покрывает. По ней в великом множестве водятся лоси и другие дикие звери. Кедров ближе не видно как верст за 30 или 35 отсель, особливо на реке [229] Белеге, которая чрез Сухолу и Тунгуй протекая в Хилок наконец впадает.

Вокруг лежащие горы должны быть не безрудны. К Зюйд-весту версты на 3 от деревни находится одна ровная и безлесная многими небольшими холмами от прочих лесистых гор отделившаяся гора, на коей за долго перед сим Нерчинские рудокопы копали. Ездят туда через соединившееся при деревне два Куйтуновы рукава, и версты с две оттоль чрез впадающей в Куйтун Нарын-Горехон (узкая речка). На самой вершине горы находятся две зачатые на Косогоре Шахты, по узкому медному утреннему наклонению, которое после не Зюйд-весту к долине склоняется, где по битым вокруг ширфам везде дикой камень имеется. Жила покрашена некоторою небогатою капельною зеленью, изображает на сером кварцовом камне некоторые Дентритические фигуры; также несколько примешено гланцу, но работа вскоре оставлена. По горе расцветали Аnеmоnе раtеns и Аnеm. Рulsаtillа об голубыми цветками, и Аlissum hаlimifоlium.

Далее и с большею надеждою пробивали на одной горе, на восток от деревни выше по Куйтуну с левую сторону лежащей, место, где ширфы биты, отстоит от деревни верст на шесть; его проезжают мимо, естьли ехать за железною рудою на речке Кыттитее добываемою. Ибо тогда сперва поднимаются по речке Кочерге при деревне в Куйтун впадающей,[230] гора же лежит на правой стороне реки, коей в половине крутизны видны остатки древних Качергинских разработок, в глубоковатых нарочито шахтах состоящих. Руда была отыскана одним горным рудоискателем Сибиряковым, а работники присланы были из Нерчинска. Жилу ломали в сером опочистом камне, медные следы с немногим гланцом имеющую, на полдень простирающуюся и в горе пропавшую; по чему лет за десять работа на сем месте так и оставлена.

Верст с пять от оной ямы лежит от востока по реке Кочерге простирающаяся гора, в коей вершины сей реки и Киттытея в Брен впадающего скрываются, последняя при самом своем начале уже показывает на дне множество охры, знак в вершинах кроющиеся железные жилы. В некоторых местах и медные видны признаки, кои однако к плавке не способны. Самая лучшая руда, что Куйтунские кузнецы в своих кузницах плавят, берется подле родника к северовостоку близ вершине реки Киттытея с полверсты от нее расстоянием. Она лежит порядочно под красным глинистым валом и каменным горы слоем, в половине косогора к глубокой долине, толщиною от одного аршина на целую сажень, а шириною сажен на пятнадцать, но в горе так непостоянна, что тотчас и конец ее видеть можно. Она вся разбита гнездами, так что легко кирками добывать можно и однако сама в себе [231] тверда, с черным блеском, и много дает стали, выключал, что по горе валяется отчасти охристая красная от части темнобурая каменная к плавке не годная и от мужиков Исмоденом называемая. — Ее отыскал во время церковного строения в Удинске какой то Веретенов, а после осматривали и Нерчинские горные люди. Но понеже вся оная жила лежит на руже, а других надежных отпрысков от нее по горе не искано: то так она Куйтунским кузнецам на собственное их употребление и оставлена, и ни однажды еще окладу с них не брано, хотя в Енисейской провинции и справедливо заведено брать погодно по десяти рублей с горну, и хотя сия руда весь Селенгинской уезд снабжает, продаваясь от 70 до 80 копеек и до одного рубля пуд.

Для образца я хочу здесь подробно описать плавление железной руды у Куйтунских кузнецов, как обыкновенную во всей восточной Сибири оных людей работу, по тому что я для обития телег в Даурскую поездку и за толмачем здесь оставшись довольное время, имел хорошей случай все оное подробно видеть. Самое главное место, где плавят уже лет с 50 из белого камня железную лучшей доброты руду в Енисейске. Первейший кузнец, которой здесь на Куйтуне плавить начал, пришол из Енисейска и ныне знатнейший заводчик в деревне, так что за богатство его железом мужики Тарбагантайского ведомства сделали его себе выборным. [232]

Мужики руду добывают и домой привозят осенью в заморозы, прежде нежели как снег выпадет. Один человек в сутки может добыть пуд 50 и более; понеже руда весьма жестка, то обжигают ее сперва хорошенько в кучах, однако и тут еще столь тверда, что не льзя чтоб не толочь ее в жолобах над чугунною доскою. Печка состоит из четвероугольного поду, вышиною аршина на два и столько же шириною; посередь выкладена круглая яма, на пол аршина простирающаяся вниз до гнезда пядени на три, перед которым такой же величины имеется отверстие. Когда кузнец работу зачинает, то наполняет гнездо толченым угольем, под которым закладывает наперед несколько горящих углей засыпанных землею. По земле проводится каменная труба в полтора вершка толщиною даже до половины гнезда, где для большего оные сбережения от огня надевают на ее другую старую трубу; после насыпают в печь несколько окалины, а по том засланивают устье каменною плитою, по сторонам все щели замазывают вязкою глиною, и на конец короба три всыпают в печьку; после кузнец наставляет свои мехи в трубку и дует, и как огонь повсюду разгорится, то накладывает один коробок толченой руды весом около десяти фунтов. Как скоро уголья верхом прежде насыпанные обгорят и опадут в низ, тотчас дополняют другим свежим и сверх наддают [233] коробку руды и продолжают таким образом до тех пор, пока сверх трех прежних еще восемь коробок насыплют. На второй и третей короб кладут одну меру руды, на четвертой и пятой несколько побольше на шестой и седьмой две меры и на осьмой одну только меру накладывают. — Во все сие время беспрестанно дуют в мехи, приставленные нарочно к тому работники, которые и трубу от обседающей шкварины ожегом очищают, и ежели где в горле прогорит, новою землею закладывают. Когда уголье сгорит, то отнимают от горна плиту, остальное недогорелое считают, огарки и шкварину, которой с полтретья пуда до пуда больше и меньше бывает, еще колесные щипцами снимает, и тотчас деревянными молотами на земле разколачивают, и так чугун ощипляют, а шлак от окалины каплями отседает. После сбивают еще окалину на наковальнях и тем работа оканчивается. Верхней слой в выплавке выходит всегда крепок как сталь, однако не особливой доброты, напротив того железо мягко и изрядно. — Правда в такой плавке всегда железа несколько пропадает и в большем количестве руда была бы выгоднее; однако здешние плавильщики в то не вникают, и при таком малом количестве руд большее труды употреблять было б тщетно.

Перед моим отсель отъездом получил я еще один род желтых трясогузок, [234] которая своею величиною и совсем желтою головкою от обыкновенных отлична; ее весною при пролете на северные страны и в России видают (приб. Nоm. 14). — Дорога с Куйтуну к Удинску лежит беспрестанно горами, и сперва довольно таки болотиста, а к Уде сухие и песчаные боры, в круг коих повсюду кустарники, наиболее из собственной восточной Сибири и Даурии березки Веtulа fusса называемой (приб. Nоm. 133 рис. К. к. фиг. 1.) расстилались. Более нежели за половину дороги лежит вдоль по долине Воровскою Падью называемой, по тому что в прежнее годы, как сею стороною владеть начинали Удинские жители, частые нападения от неспокойных еще и по ныне Буретов и Монгалов вытерпливать принуждены были, и по тому ездить не иначе как по дороге тайным образом должны были, небольшая речка в сем месте к Уде протекающая и по той же причине Воровскою называемая, которую Бурета Сулдурою имянуют.

Теперь надобно было чрез реку Уду переправиться, и я послал вперед за поромом, которой по селение ходит; и так в ожидании оного была некоторая остановка. Однако еще не поздо мы в Удинск прибыли, в коем за некоторыми делами принужден был до полдень следующего дня остаться; место, на коем Удинск построен, ровное, на одном мысе перед стечением рек Селенги и Уды протянувшемся, имеет ныне вновь построению каменную церковь и две деревянные. [235] Крепость или по тамошнему острог деревянной с четырмя башнями и одними воротами, стоит выше по реке Уде на одной песчаной горе от прочего строения отделившись. Позадь его находится новопостроенная для хлеба магазейна, из коей хлеб на серебряные заводы отпущается. Меж обывательми находятся зажиточные купцы. Богатство их состоит наиболее в скоте, Бурятских овчинах, Даурских горных белках, коих каждой год здесь особливо на Кяхту до четырех сот тысячь походит, и другой мягкой рухляди. Также изрядной бывает выигрышь для Удинских жителей как и по всем местам по Нерчинской дороге лежащим на Даурские заводы от провозу хлеба и соли, и подряду на обратной путь под свинец, равным образом от поставлении соленой рыбы, наипаче омулей, в места по ту сторону гор рыбой недостаточные.

Мимо Удинска проходит большая Нерчинская дорога, по которой не везде столбы стоят, и не везде исправлена или мосты имеются, а оставлена так, как она есть, по тому что по ней не всегда ездят, а перевоз и другие казенные посылки все случаются зимою. От городка поезжают сперва пещаным бором или соснегом до реки Березовки или Унгыссытаю, где приходит непространное сухое место, лежащее по левую сторону меж рекою Удою и горами, а по ту сторону равным образом великие горы [236] большими лесами покрытый. Таким образом продолжается дорога где шире, где уже, однако везде спокойно почти на двести верст беспеременно, выключая некоторых бугров и горок и множества речек из гор в Уду текущих. — Ровнина сия состоит то из хрящу то из песчаной глины, травой весьма не богата, и повсюду на полях и униженных местах солончаки выступали. По таковым местам начинал распускаться курицей цвет оrnithоgаlum lutсum, а по каменистым Sibbаldiа еrеctа, красивые из листков звездки имеющая. До первой станицы проезжают речки Грезнуху или Шабарту, Икедабатей, Бага-Дабатей и Дзаха-Дабатей, ([Дабатей называется река протекающая через горы: причиной сего названия кажется соседственное течение двух рек Селенги и Уды, и дорога через хребет, обе реки друг от дружки отделяющей вдоль по им продолжающейся. Значение Мунгальских прилагательных различающих состоит: Ике великой, Бага малой, Дзака дальнейший.]) которую Русские напротив Иргилыком называют, по тому что по ней от Уды через горы в Селенгу к деревне Иргилыку кратчайшая дорога.

Первая Братская станция на реке Нахой-Горехон (сабачья река) все станции от Удинска до Читинска содержат Братские купно с Хоринчинскими Буретами. На каждой должны [237]в готовности содержат пятьдесят лошадей и несколько верблюдов, как для провозу казенных вещей, так и для проезду других проезжих; к тому Хоринцы или нанимают людей, коим за все убытки и проторы платят, или дают свой собственной скот, и только людей нанимают. Везде по станциям находится по одному Бургузинскому или Нерчинскому козаку для осмотрения подорожен, и чтоб припряжки были в готовности; над всеми же имеет присмотр Удинской дворянин.

Здесь я впервые видел, и для того упоминаю, как Бурета вовсе неезжалых лошадей припрягают. Обыкновенно он держат несколько смирных лошадей для запряжки в оглобли; но когда больше телег, нежель сколько смирных лошадей случится, то принуждено будет силою запречь и дикую. Припряжные лошади обыкновенно к езде не привычны, и на них хомутов не надевают, но опоясывают их поперег чрез седло двойною веревкою с вальком; другую веревку привязывают к телеге также вдвое, по том сев на лошадь подъезжает к телеге так близко, пока веревкою за валек к седлу привязанной захлеснет, и так скачут подле коренной без великой трудности, хотя такие устают гораздо скорее, нежели первые, и для того всегда несколько Буретов едут порозжие с запасными лошадьми. [238]

Верст с десять проехав от Нахой-Горехону за Нарын-Шибир ([Шибир есть прозвище, кое Бурета всем кустарникам зарослым и дождевым речкам дают; Горехон значит маленькую речку, но безлесную по большой части; а Чолотеем называют каменную речку или долину, по коей от растаявших снегов вода стекает.]) увидишь заимку Удинского купца Серебреникова на болотистом месте построенную, где три небольшие речки под имянем Ага-Дзаха в Уду протекают. Ночь уже наступила, и мы присуждены были здесь остаться до утра, а днем перебрались мы чрез разные речки и протоки, также через реку Харын-Голотей, и Хара-Шибир до речки Курбы, которая уже нарочито разлилася, и так глубока и быстра, что мы не без нужды и не непомоча многие вещи по мелкому ее месту переехали. — Шесть верст от Уды вниз начнет Кубинской бор, на стороне которого находится подле соленого болота небольшое, но почти высохшее озеро, белую горькую соль содержащее, Уемукей-Нор называемое. Не далеко оттоль находится вторая Буретская станция, которая по тем, кои ее содержать, называется Курдуцкою. Берега озера так как и всего здешнего округа плоски и пещаны, и на обсохшем озерном дне лежит множество белой горьковатой соли, которую Бурета собирают под имянем Хужир и варят с своим чаем, чтоб придать ему довольную густоту. Однако не все горькие соли Бурета любят, а только те, кои [239]более уринальной или алкалической вкус в себе содержат; в случае же оные недостатка употребляют по нужде острейшую березовую золу (Шулта). — Естьли стать здесь копать, то так как и по всем солонистым болотам найдется темносерая вязкая глина, которая далее в глубину простирается.