МАТЕРИАЛЫ ПЕРВЫХ СОВЕТСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ СИБИРСКОЙ ССЫЛКИ ШАНДОРА ПЕТЕФИ (Л.Е.ЭЛИАСОВ, А.В.ГУРЕВИЧ, В.И.ЗОРКИН)

Вы можете также скачать нажав по ссылке сборник

НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ О ПРЕБЫВАНИИ ПЕТЕФИ В СИБИРИ
В сборник включены: Выступление А.В.Тиваненко перед гражданами Будапешта 15 марта 2014 года . Справка о пребывании Шандора Петефи в Сибири. МАТЕРИАЛЫ ПЕРВЫХ СОВЕТСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ СИБИРСКОЙ ССЫЛКИ ШАНДОРА ПЕТЕФИ (Л.Е.ЭЛИАСОВ, А.В.ГУРЕВИЧ, В.И.ЗОРКИН) и другие материалы....

Последняя четверть ХХ столетия изучения проблемы Петефи в Сибири профессором А.В.Тиваненко позволила выявить первых исследователей сибирской ссылки великого венгерского поэта и революционера, которые, независимо от венгерских коллег,  высказались за реальность версии последних лет жизни Шандора Петефи в Баргузине. Но их смелые догадки не были поддержаны Венгерской Академией наук, и успешно начатая работа не получила продолжения. По крайней мере, наши ведущие сегодня в России и на Украине петефиеведы А.В.Тиваненко, В.В.Пагиря, члены венгерского общества «Мегаморв-Петефи» не знали о работах своих предшественников начала и середины ХХ столетия практически ничего, пока не вышли в ходе своих исследований на собранные ими материалы самостоятельно.

Доктор филологических наук, профессор Лазарь Ефимович Элиасов – наиболее крупный фольклорист Восточной Сибири и работавший в Бурятском научном центре Сибирского отделения Академии наук СССР, - являлся уроженцем села Баргузин на севере озера Байкал. В 20-е – 30-е годы ХХ столетия он был еще юным человеком, но увлекавшимся историей родного края. Особенно его интересовала жизнь и деятельность политических ссыльных, поселенных царской властью колониями в селах и деревнях, начиная с середины XIX века. Тем более, что потомки некоторых из них, как и сами последние престарелые ссыльные, еще проживали в этом отдаленном северном краю, став как бы современниками самого Элиасова.

Как и всякий начинающий краевед, Лазарь Ефимович начал свою поисковую деятельность студентом в фольклорных экспедициях М.К. Азадовского и А.В. Гуревича с записей воспоминаний как самих еще живших ссыльнопоселенцев, так и  своих односельчан, кто ранее тесно соприкасался с их жизнью. Этот прием собирания информации определил всю будущую научную деятельность выходца из Баргузина, когда с 1938 года он стал сотрудником Бурятского государственного научно-исследовательского института языка, литературы и истории. Но его собственные экспедиции для записи воспоминаний о прошлом родного Баргузинского края продолжались вплоть до кончины профессора в 1976 году (Ученые-исследователи Бурятского института общественных наук СО РАН. – Улан-Удэ, 1997. – С. 235 – 237.)

Тогда, в 1926 году, Л.Е.Элиасов совместно с А.В.Гуревичем, записывая рассказы баргузинцев о декабристах братьях Кюхельбекерах, вышли на информаторов – брата и сестру Мороковых, давших первые воспоминания о некоем «тайном человеке», писавшем стихи, иностранце, но откуда тот прибыл и за какие вины был сослан, они точно не знали: «Он не здешний, он откуда-то пришедший был, однако» (Историко-литературные опыты. – Иркутск, 1930. – С. 103). Но тогда Элиасов не придал «таинственной» личности особого внимания, хотя поместил в своем коллективном с А.В.Гуревичем сборнике рассказов 4 стихотворения со слов местного жителя Коневина, из которых высоким художественно-поэтическим мастерством и ярким революционным «бунтарским» настроем отличались два: «Мечты» и «Печальна моя жизнь была» (Гуревич А.В., Элиасов Л.Е. Старый фольклор Прибайкалья. – Улан-Удэ, 1939. – Т. 1. – С. 236, 237, 455.). Но тогда собиратели местного фольклора вышли на имя этого интересного, но все еще неизвестного человека, - Зандер, что фактически означает Шандор, если принять во внимание особенности баргузинского говора. Было также установлено, что этот Шандор жил одновременно с декабристом М.К.Кюхельбекером, по женам имел с ним родственную связь, и умер в середине XIX столетия от чахотки.

Став самостоятельным исследователем, Л.Е.Элиасов неожиданно нашел в записках политического ссыльного-народовольца, известного русского поэта В.А.Михайлова, умершего на забайкальской каторге, глубоко любившего и переводившего стихи Петефи, указание на то, что венгерский Петефи и баргузинский Зандер – одно и то же лицо, не высказывая удивления, что тот каким-то образом оказался за несколько тысяч верст от родной страны. Значить, депортация его в числе сотен других венгерских военнопленных после подавления Венгерской революции 1849 года не была для него новостью. И это не удивительно, так как сам Михайлов, попав на каторгу, еще застал в Забайкалье некоторых гонведов. Заинтересовавшись судьбой Зандера, Элиасов вновь встречается с Мороковыми и записывает от них более полные воспоминания, которые убеждали исследователя: этим «тайным человеком» вероятнее всего был венгерский поэт Шандор Петефи!

Павел Иннокентьевич Мороков, 1836 года рождения, на этот раз вспомнил, что звали Зандера Петровичем (или Петрованом), и происходил он из какого-то европейского «королевства Франца». Это был мастер на все руки: умел слесарить, плотничать, чинить замки и самовары, лечил людей собственно изготовляемыми лекарствами из местных трав. По субботам устраивал в обширных домах у богатых людей театральные представления, играл в них роли, читал собственные стихи, хорошо рисовал. Принадлежал к какой-то непонятной христианской вере, но с православными попами не дружил, хотя и богохульником не был. По виду был «газаристый», т.е. чернявый, говорил с акцентом, поэтому мало разговаривал. Были в этих воспоминаниях и другие сведения, ныне хорошо известные в Венгрии по материалам исследований А.В.Тиваненко и В.В.Пагири.

Мария Иннокентьевна Морокова, 1841 года рождения, дополняла рассказы брата указаниями на то, что Петрович вместе с М.К.Кюхельбекером занимался реставрацией икон, много ходил пешком по окрестностям, посещал семьи польских ссыльных поселенцев. Однако рана на ноге не позволяла «тайному человеку» подниматься в горы. Когда он умер от чахотки, баргузинцы похоронили его за оградой еврейского кладбища, где затем стали погребать умерших «пришлых» лиц, и тех, кто не был православным и не состоял в местном приходе Спасо-Преображенской церкви. В знак уважения к личности ссыльнопоселенца, баргузинцы долго ухаживали за памятником в виде однораменного креста, вокруг которого посадили цветы, кусты багульника и молодые деревца.

Рассказ М.И.Мороковой более информативен сведениями о прошлой жизни Петровича-Зандера. По сути дела, это воспоминания самого узника, переданные Марие его баргузинской женой Анной Кузнецовой, с которой та дружила. И рассказы эти были даны Мороковой под большим секретом, не для огласки чужим людям. Выходило так, что Петрович не просто происходил из «заморского» государства «короля Франца», но был там вождем восставшего народа. Обеспокоенный король призвал на помощь войска русского царя «Николки». После жестокой битвы мертвые тела повстанцев «армии Петровича» вместе с их командиром похоронили в общей могильной яме, но какой-то русский солдат, увидев Петровича в бессознательном состоянии живым среди убитых, вынул  тело из ямы и отнес его в густую траву. Когда раненый очнулся и огляделся, он увидел недалеко свежий насыпанный холм над братской могилой своих товарищей.

Ранее, еще в составе фольклорной экспедиции А.В.Гуревича, Элиасов записал со слов тех же Мороковых также любопытное стихотворение «Петрович – Петрован», сочиненное, вероятно, их отцом Иннокентием Федоровичем, с которым тот очень дружил. В нем также есть указания на иностранное происхождение ссыльнопоселенца, малоразговорчивость ввиду недостаточного знания русского языка, а еще - на тоску по покинутой родине и оставленной семье, с которой он вряд ли когда воссоединится  (Народная поэзия рабочих Сибири. – Улан-Удэ, 1974).

В 1985 году профессор Иркутского университета В.И.Зоркин, бывший аспирант Л.Е.Элиасова, на Всесоюзной научной конференции «Сибирь и декабристы» подтвердил факт того, что записи воспоминаний брата и сестры Мороковых убедили Элиасова в тождестве имен Зандер – Петрович – Петефи, но он не знал, как подтвердить свою догадку, поскольку на то время в Сибири историки не были информированы в том, что Петрович – это и есть настоящая фамилия Шандора Петефи от рождения, поскольку получил он ее от отца Степана Петровича. Будучи загруженным человеком, Элиасов передал Зоркину папку собранных материалов с поручением продолжить разрабатывание данной темы.

Предоставим слово самому В.И.Зоркину, как продолжателю ранних поисков А.В.Гуревича и Л.Е.Элиасова по  проблеме пребывания Шандора Петефи в забайкальской ссылке.

«В 1968 году в газете «Правда Бурятии» (г. Улан-Удэ) была опубликована моя статья «Тайна лермонтовского мундира» <…> В редакцию позвонил профессор Л.Е.Элиасов (впоследствии ставший руководителем моей научной работы) и попросил прийти к нему. Встреча состоялась в тот же день, и Лазарь Ефимович, сказав, что его весьма заинтересовала моя находка, вдруг неожиданно спросил: не слышал ли я легенду о том, что в Баргузине под именем Петрович похоронен поэт Петефи? Я ответил, что слышал об этом дважды, в  1961 и 1962 годах,  от баргузинского учителя-пенсионера Иосифа Тихоновича Затеева, когда расспрашивал его о декабристах-братьях Кюхельбекерах. Но тогда я не придал этому значения, точнее – усомнился. И лишь когда в третий раз мне рассказал об этом баргузинец Арсентьев, хорошо знавший основателя Баргузинского заповедника, венгра по национальности З.Ф.Сватоша, который якобы переписывался с писателем А.И.Куприным (Сватош писал ему о могиле венгерского поэта-майора), тогда я попробовал этой версией заняться, но материала было маловато – одни предположения и гипотезы.

Л.Е.Элиасов улыбнулся и развернул передо мной папку. Там были фольклорные записи Л.Е.Элиасова, сделанные, если я не ошибаюсь, в тридцатые годы от 103-летнего Павла Иннокентьевича Морокова, 1836 года рождения. Рассказ был о каком-то «тайном человеке», которого доставили в Баргузин в то время, когда еще был жив Михаил Кюхельбекер. Поместили его на квартиру «вместе со стражей» к Анне Кузнецовой. Позднее он на ней женился, имел от нее сына. Кажется, Александра.

По вечерам он любил сидеть на берегу реки Баргузин, смотреть на воду и облака. Звали его Петровичем. Умер он от чахотки и погребен недалеко от могилы декабриста М.Кюхельбекера. Л.Е.Элиасов был убежден, что под именем Петровича жил и был похоронен Шандор Петефи. При этом он ссылался на какого-то Варгу, который приезжал в Баргузин или в 1955, или  1957 году, и показывал ему место захоронения Петровича. В газете «Правда Бурятии» тогда я нашел краткую заметку о приезде Варги в Бурятию, помню, что называлась она «Встреча спустя 35 лет», но ни о какой могиле там речи не было. Я написал небольшую статью, предложил ее «Правде Бурятии», но там надо мной, мягко говоря, посмеялись, а материал отвергли.

А вскоре мне в руки попала книга А.А.Гершковича «Поэтический театр Петефи», изданная в Москве в 1970 году. В конце ее на страницах 256 – 268 автор в качестве приложения давал статью «По следам легенды о смерти Петефи». Заинтересовавшихся читателей отсылаю к этой интересной статье, кратко же скажу вот о чем. В 1968 году, когда мы беседовали с Л.Е.Элиасовым, но месяцем позже, на кафедре всеобщей истории Иркутского университета собрались крупнейшие специалисты по истории и краеведению Сибири и Забайкалья на встречу с писателем А.Гершковичем и венгерским писателем Дьюлой Чааком. И, как пишет Гершкович (стр. 264 – 266), все ученые без исключения заявили, что впервые слышат «предположение о пребывании знаменитого венгерского писателя Шандора Петефи в Забайкалье». Забегая вперед, истины ради, должен сказать, что в 1985 году один из участников этой дискуссии, крупнейший историк С.Ф.Коваль изменил свою точку зрения и во многом способствовал тому, чтобы легенда была разгадана». ( Зоркин В. Тайна Петефи разгадана. – «Палитра публициста». Хрестоматия. – Иркутск, 2001. – С. 59 – 61; «Советская молодежь» (Иркутск), 1989, 12 августа).

Упоминание В.И.Зоркиным о приезде в 1955 или в 1957 годах к Элиасову некоего венгра  Варги подтверждается некоторыми другими данными. Это, вероятно, его имели в виду руководство Баргузинского района и местные краеведы, когда в начале наших исследований они обронили фразу о том, что «много лет назад сюда уже приезжали из Венгрии искать могилу Петефи». Приезду Варги, скорее всего, предшествовало некое письмо, о чем сын Л.Е.Элиасова  Б.Л.Элиасов в 1986 году нам говорил: в 1953 или 1954 годах отец получил письмо, по-видимому, из Венгрии. Долго никто не мог перевести это письмо на русский язык. Потом все же в Улан-Удэ нашли человека, который сделал это. Человек этот и позже не раз приходил к Элиасову домой для бесед. Б.Л.Элиасов полагает, что человеком этим был все еще живший в столице Бурятии военнопленный Первой мировой войны Арпад Хорват.

С этим А.Хорватом беседовал и В.И.Зоркин (Хорват умер в 1975 году). По словам Зоркина, он подтвердил факт того, что в 1916 – 1918 годах в сибирских лагерях военнопленных ходили рассказы о некоем «пленном мадьяре» середины XIX столетия, похороненном близ могилы декабриста М.К.Кюхельбекера. Упомянул Зоркин и о своем информаторе И.Т.Затееве, от которого в 1962 году записывал фольклорные сведения о политических ссыльных Баргузина. Затеев говорил, что возле могилы декабриста действительно «кто-то был похоронен лютеранского или католического вероисповедания», а также о сыне «иностранца» Петровича Александре Александровиче Кузнецове (по фамилии матери), уехавшем из Баргузина еще в начале ХХ века. (Тиваненко А.В. Тайный узник Сибири. Документальная повесть о судьбе одного научного поиска. – Улан-Удэ, 1993. – С. 40). Сам В.И.Зоркин на основе этого и воспоминаний других информаторов, писал: «Среди баргузинцев ходила молва, что крест с надписью (далее – по Швигелю, - Автор)… находится рядом с могилой декабриста М.К.Кюхельбекера. («Восточно-Сибирская правда» (Иркутск), 1989, 8 августа).

На то время А.В.Гуревич был еще жив, и Л.Е.Элиасов, конечно же, обменивался с ним поисковой информацией о Шандоре Петефи. Тем более, что Гуревич еще со времени своей первой фольклорной экспедиции в Баргузин в 20-х годах ХХ столетия, был единодушен с мнением своего ученика Элиасова о поразительном сходстве личностных данных между Петефи и Петровичем. В 1970 году Гуревич даже написал в Венгерскую Академию наук письмо с мнением, что «Шандор Петефи находился в ссылке в Баргузине с 1851 по 1856 год до своей смерти». Ответивший ему венгерский литератор Шандор Дукач безапелляционно возразил сибирскому ученому: «Петефи погиб в ходе битвы при Шегешваре». ( KiszelyI.MegisPetofi? – Budapest. 1993. – С. 211).

Однако Л.Е.Элиасов на этом не успокоился. В 1970 году он имел беседу с прибывшим в Бурятию венгерским этнографом Ласло Льоринцем и попросил его дать свое мнение относительно возможности пребывания Петефи в баргузинской ссылке и его смерти там. Профессор сразу спросил гостя: «Вы венгр? Вас интересует Петефи?», и затем долго рассказывал ему о Петровиче (Зандере) на основе воспоминаний Мороковых. Видимо, по совету Льоринца передал ему письмо и папку собранных материалов для Венгерской Академии наук. Ответил ему 27 мая 1972 года все тот же Шандор Дукач: все это легенды, потому что русские никого не увозили в Сибирь, а Петефи погиб в битве 31 июля 1849 года под Шегешваром. (Письмо Э.Кери к А.В.Тиваненко; Stern. ErdekliontPetofi? («Интересует ли Вас Петефи?) – “EstiHirlap”, 1989, 5 сентября).

По мнению Эдит Кери, Ласло Льоринц по прибытии из Улан-Удэ в Москву зашел в Венгерское консульство, где встретился с Матолчи Яношем и рассказал ему о сенсационных находках профессора Элиасова. Документы и письмо Элиасова попали в руки секретаря консульства Борше Антонии, которая по их просьбе дипломатической почтой переслала их в адрес Венгерской Академии наук, где они бесследно «потерялись». 23 июля 2013 года Антония подтвердила письмом Шандору Фуксу свое участие в пересылке материалов из Улан-Удэ, хотя пишет, что собрал их Матолчи Янош: «Др. Матолчи профессор <…> после 1968 года <…> неоднократно был в консульстве <…> По его просьбе я печатала <…>документы и отсылала в Венгерскую Академию наук через Министерство иностранных дел дипломатической почтой. Помню, что профессор вел поисковую работу в московском и ленинградском архивах и в Баргузине. Видела и в документах переслала фотокопии дневников военнопленных, среди которых было и имя Александра Александровича (вероятно, Степановича? – Автор) Петровича вместе  его личными данными. Отлично припоминаю, что видела и переслала на адрес Венгерской научной Академии ту фотографию, которая была опубликована в газете «Тема» от 6 марта 2013 года на ее 3-й странице. (Статью и копию прилагаю). Видела фото памятника с надписью «Александр Степанович Петрович, 1823 – 1856», а также свидетельство о рождении ребенка с именем Александр Александрович Петрович <…> Пленных содержали не в таборах, а под присмотром.Таким образом, Петефи мог оказаться под присмотром местного почтового смотрителя. Здесь подружился с сестрой его жены, плодом их любви был вышеупомянутый ребенок <…> Будапешт, 2013. 07. 24. Борше Антония». Через два дня Борше уточнит: Александр Александрович Петрович носил фамилию матери – Кузнецов. (EltSziberiaban. PetofiSandorhamvainakelhozasavegett. – 2013, marcius 15. – Budapest. 2013.; Статья, на которую ссылается Борше Антония – “MegideneltemethetikPetofiSandort. Megsemnoicsontvazattalaltak?”- “Tema”, 2013, 6 marc.).

Скорее всего, речь идет во многом о тех материалах, что были переданы в 1970 году Л.Е.Элиасовым через Ласло Льоринца Венгерской Академии наук. Почему они попали в руки Матолчи Яноша – неизвестно, но после успешных раскопок в Баргузине они дали о себе знать. Эдит Кери сообщает, что в сентябре 1989 года Льоринц признался в газете “EstiHirlap”: по возвращении из Сибири он рассказал о находках в Баргузине министру культуры ВНР Ортутаи Дьюле, но тот махнул рукой – это, мол, легенды. Борше Антония успела до смерти Матолчи Яноша в 1983 году навестить его в Музее сельского хозяйства в Будапеште и спросила, как идут дела с проблемой Петефи в Сибири. Но тот не был склонен к разговору и неохотно ответил, что ничего не знает, попросив оставить его в покое. (Перевод с венгерского из журнала “Kapu” статьи Эдит Кери. – Будапешт, 2014).

Таким образом, долгое неучастие российских историков в обсуждении проблемы пребывания Шандора Петефи в Сибири нанесло ощутимый вред делу установления истины. Работы А.В.Гуревича, Л.Е.Элиасова и В.И.Зоркина в Забайкалье показали, что в первой половине ХХ столетия еще было возможно проверить разноречивые  сведения о баргузинском Петровиче (Зандере) от людей, пусть и преклонного возраста, но знавших его лично. Добавлю в этой связи, что Л.Е.Элиасов напал также на след изданного в Баргузине какого-то сборника стихов «тайного человека», но не мог найти его, как не можем мы обнаружить его и сегодня. Ходившие в рукописях баргузинцев поэтические произведения этого человека позволяют утверждать положительно о наличии такого сборника неизвестных стихов Шандора Петефи периода его ссылки, из которого, скорее всего, местные жители и переписывали полюбившиеся строки.  Обнаружение такого сборника явилось бы величайшим вкладом ученых в мировую литературу, а тем более в изучение творчества великого поэта Венгрии.

Первый в СССР анализ русских и венгерских версий о пребывании Петефи в Сибири, осуществленный А.А.Гершковичем, имевшему, благодаря знанию им венгерского языка, непосредственный доступ ко многим венгерским первоисточникам, подтверждает нашу мысль о запоздалом внимании научной общественности к данной проблеме. Его очерк «По следам легенды о смерти Петефи» дает обзор неизвестных в России венгерских версий о сибирском периоде жизни Шандора Петефи. Он же предпринял попытку (не зная об исследованиях Гуревича, Элиасова и Зоркина) найти подтверждающие материалы в сибирских архивах, но встретил полное отрицание (точнее, незнание вопроса) у ведущих иркутских историков. (Гершкович А.А. Поэтический театр Петефи. – М., 1970. – С. 264 – 267). Много позже А.В.Тиваненко выяснил у этих историков, что на то время они даже не знали, что подлинная фамилия Петефи – Петрович, поэтому и не заостряли на ней свое внимание при изучении местных архивов.

Вот почему следует, пока не поздно, внимательно поработать с последним живущем первоисследователем жизни Шандора Петефи в Баргузине, профессором Иркутского государственного университета Виталием Зоркиным, продолжающем интересоваться архивными документами о ссылке великого сына Венгрии в Сибирь, где он и закончил свой яркий след на земле.

Епископ  Ассоциации  Христианских  Церквей  «Союз  Христиан» по Сибирскому Федеральному Округу, член совета по взаимодействию с религиозными  объединениями  при  Главе  Республики  Бурятия                                     В.И. КОЛМЫНИН