Старинный Новый год – «пьянства и мордобоя не учинять…».

317-й раз Новый год мы будем встречать в России по повелению царя Петра I. Ибо своими указами от 19 и 20 декабря 1699 г. он вводил два новшества: предписывалось производить счисление лет не от сотворения мира, а от Рождества Христова, а новолетие начинать не с 1 сентября, а с 1 января, как это делалось во многих европейских странах. В день 1 января, по старому летоисчислению, исполнилось четыре месяца 7208 года, а по введённому новому летоисчислению, наступал 1700 год (Павленко Н.И. Пётр Великий, с. 113).
Из указа: «Поелику в России считают Новый год по-разному, с сего числа перестать дурить головы людям и считать Новый год повсеместно с 1 января. А в знак доброго начинания и веселия поздравить друг друга с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия. В честь Нового года учинять украшения из елей, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять – на то других дней хватает». 
В соответствии с правительственными предписаниями празднование Нового года должно было происходить с 1 по 7 января. Ворота дворов надлежало украсить сосновыми, еловыми или можжевеловыми деревьями, а ворота бедных владельцев — ветками. Каждый вечер по большим улицам велено было жечь костры. Жители при встрече должны были поздравлять друг друга с наступлением Нового года. В честь праздника предполагалось устроить пушечную пальбу и фейерверки. Эти праздничные дни заканчивались «освящением воды, или Иорданью, в день св. Богоявления».
Но третьего нововведения не последовало, и вплоть до 14 февраля 1918 г. в России действовал юлианский календарь, т.е. «старый стиль» счисления времени, в то время как в странах Западной Европы использовался григорианский календарь («новый стиль») (Павленко Н.И. Пётр Великий, с. 114).
И потому до 14 февраля 1918 г. Рождество Христово Россия встречала 25 декабря. Заканчивался рождественский пост и наступали святочные дни до 6 января – Крещения Господне. Как пишет Екатерина Авдеева-Полевая – накануне рождества, то есть в сочельник, не ели ничего до звезды, и уже вечером пили чай и ужинали. Девушки сберегали от этого дня лучинку, которою засвечали огонь для ворожбы. Праздник рождества начинался духовными обрядами: ходили к заутрене, к обедне; после обедни с поздравлениями к старшим. Дочери после обеда ездили с мужьями и детьми к родителям. На другой день делали визиты старшим родственникам и принимали у себя гостей. Так проходили первые три дня; но Святки продолжаются до Крещения. Вечера святочные называли святыми. В первые три дня дети всех званий ходили славить Христа. Это был любимый праздник для детей, и те из них щеголяли, которые больше выучивали рацеек (колядки или речь певучим говорком при поздравлении колядующими в Рождество, например, «Встань, хозяин, да покатись в подполье по пироги, да по шаньги, по мягкий хлеб, да по деньги в зепь!»). Тогда было принято печь из ржаной муки ягнят и овечек, иногда и пастуха; всё это давали в гостинцы детям. У девочек прятали куклы в чулан или куда-нибудь подальше, также оборачивали куклы вниз лицом, говоря, что грех играть ими в святые вечера. На другой день начинали ходить с вертепом. Вертеп – ящик в два яруса; в нём представляли разные сцены, относящиеся к Рождеству Христову, как-то: явление ангелов, поклонение волхвов, бегство в Египет, а в заключение смерть Ирода. Всё это представляли куклами деревянными, одетыми в платьях. В верхнем ярусе вертепа представляли смерть Ирода, а в нижнем пляски. При вертепе были свои «трапезник» и «дьячок». Дьячок зажигал свечи, которыми освещался вертеп; трапезник гасил их, и оба просили с разными прибаутками денег. У трапезника был за плечами мешок, в который клали деньги, а у дьячка тарелка; и всё это доставляло детям несказанное удовольствие. Вертеп дети показывали и своим домашним. 
Об этом подробно описывает верхнеудинский краевед Николай Бурлаков в своих дневниках, как его сын Вася показывал домочадцам вертеп, только у него куклы были вырезаны из картона.
По воспоминаниям купца Петра Трунева и врача Михаила Танского, верхнеудинское купечество на святки любили «рядиться». «Собирался кружок в 15-20 человек, шили костюмы, намечали дома для посещения, приглашался оркестр… в очередной намеченный дом вместе с оркестром посылался выборный предупредить хозяев… Как только вместе с белыми клубами морозного воздуха появлялась в дверях первая маска, оркестр срывался, как бешеный, и играл ритурнель. Быстро наполнялись… комнатки маскированными, начинались плясы и святочные игры, маски интриговали хозяев, радушно угощавших гостей лёгкими винами и сластями. 15-20 минут шума и оживления, и вся толпа масок исчезала так же быстро, как и появлялась. Вечер заканчивался танцами и ужином – или в общественном собрании, или у кого-нибудь в частном доме, чаще у Голдобиных». Также в Новый год богатая публика увлекалась выездами «на тройках в кошевках, с колокольцами и бубенчиками… в ближайшую деревню… запасались закусками, несколькими бутылками вина и непременно бутылкой шампанского, а главным образом, в изобилии пельменями… прихватывался гармонист, и весь кортеж в три-четыре тройки шумно, поднимая лай собак, трогался за город…. В деревне… отыскивалась просторная изба…закипал вместительный хозяйский самовар, на столе, застланном белой скатертью, появлялись аппетитные закуски, вина, варился непременно глинтвейн с шампанским… начиналось веселое пиршество, продолжавшееся до часу, до двух ночи. Пели, танцевали, играли в святочные игры… возвращались домой усталыми, но с освеженной душой от приятно, весело и радостно проведенного времени…».
Юноши и девушки в эти святочные дни занимались играми и гаданиями. Тогда были следующие игры – в имена, в короли, в курилку с лучиной, в жмурки. Игра в имена – все садились, одного по жребию садили на стул посреди комнаты, другой давал всем имена, какие вздумается, смотря по особе; например, юношам имена: сокол, соловей, коршун, чертополох, василёк, мак; девушке – ласточка, малиновка, гвоздика. Имена говорили каждому потихоньку, чтобы не слышал, тот, кто сидит на стуле. После сидящему закрывали глаза платком и называли одного по имени. Он должен был подойти, легонько ударить сидящего на стуле и тотчас сесть на своё место. Все другие в это время топали ногами, приговаривая: был, да ушёл, спрятался, запечатался. Тогда открывали глаза сидящему на стуле, и он должен был угадать, кто его ударил; если угадывал, то ударивший сменял его. Игра в короли – все участвующие в игре клали правую руку на стол, один за другим; чья рука была внизу, тот вынимал её, а за ним и другие; девятый был король. Тогда каждый подходил к нему и говорил: король, я твой (или твоя) слуга, что прикажешь делать? Службы были разные и смешные; например, какой-нибудь хорошенькой девушке король приказывал стать в угол и три раза громко сказать: я хороша, я пригожа, замуж иду за такого-то, и обыкновенно выбирали какого-нибудь безобразного старика; на отговорки не смотрели, так что иногда девушке было не до смеха; но должно было выполнять королевскую волю. Иному приказывал король спеть песню, другому поплясать, иному пропеть петухом, скакать на одной ноге, продавать калачи, возить сено. Ещё была служба: стать в угол и говорить: «Горю, горю на камешке: кто меня любит, тот поцелует». Тогда кто-нибудь подбегал, целовал и горел в свою очередь. Игра в курилку – садились все в кружок, зажигали лучинку, затем передавали её один другому, приговаривая: «Жил-был курилка, ножки тоненьки, душа коротенька; не умри, курилка, не оставь печали, не заставь плясати». Всякий старался скорее сбыть с рук курилку, приговаривая: жив. У кого погасала лучинка, с того брали фант. Игра в жмурки – по жребию завязывали кому-нибудь глаза платком и потом приводили его к дверям и спрашивали: «Где стоишь?». Завязанный отвечал: «У дверей» - «Что продаёшь?» - «Квас да ягоды» - «Ищи нас двадцать два года». Тут все разбегались. Всякий старался ударить жгутом беднягу, но и тот хитрил; иногда останавливался посреди комнаты, прислушивался, где его неприятели, и бросался врасплох. Законами игры не позволено было уходить в другую комнату; кто покушался на это, тому все кричали: погорел, погорел и завязывали глаза. 
Девушки любили с подругами угадывать будущее и суженого – лили олово и по вылитым фигурам разглядывали свою участь; иногда делали уточек из воска и опускали их на тарелку с водой; если уточки плавали вместе, то это означало согласие, а врозь – несогласие. Около полуночи пололи снег во дворе - взяв немного снега в фартук, качали его, приговаривая: полю, полю бел снег; где собака залает, там мой суженый и прислушивались; где залаяла собака, там быть отданной замуж. Слушали лай собак – толстый и хриплый лай означал старика, звонкий и тонкий молодого. Бросали башмак за ворота – куда упадёт он, туда быть отданной замуж. Или выходили за ворота и спрашивали у первого прохожего его имя – какое скажет, так и будут звать жениха. Или выпускали посреди комнаты курицу с петухом и по их поведению судили о нраве будущего мужа – если петух гордо расхаживал, клевал курицу, то значит, что сердитый муж будет; но иногда и курица храбрилась. Однако самые важные гадания были другие – смотреть дома в зеркало в полночь с двумя свечами и прибережённой лучинкой или в сочельник ходить к амбару, к проруби, на перекрёсток, и всё это тоже в полночь. Смотреть в зеркало – ставили два – одно против другого, перед одним девица садилась сама и ставила на стол две свечи, а другое зеркало ставила сзади, очертив лучинкой (которой был зажжён огонь в сочельник) и глядела в него пристально. Сначала зеркало подёргивалось туманом; потом мало-помалу прояснялось, и суженый глядел через плечо девицы. Тогда надобно было зачураться: «чур меня, полно!» и не оглядываться, а то могло быть худо. Не все девицы решались на это гадание, хотя, как говорили, она самая верная. Также редко зовут ужинать своего суженого. Для этого ставят два прибора, хлеб, соль, ложки, и около полуночи девушка садится за стол, очерчивается и говорит: «Суженый, ряженый, приди ко мне ужинать», лишь только пробьёт полночь, является жених в том наряде, в каком будет на сговоре, и садится за стол. На всякий случай берут с собою петуха, для того, что когда не помогает зачуранье и гость засидится, то надобно давнуть хорошенько петуха; он запоёт, и всё исчезнет. 
Гадание в деревне. На святках девушки ходили в баню по-чёрному гадать на суженого. Для этого было необходимо оголить «мягкое» место и вставить в окошко бани – если её погладит голая лапа, значит, выйдешь замуж за бедного, а если мохнатая лапа, то за богатого. Парни деревенские выясняли, где девушки гадают, прятались там и шалили, гладили голой рукой…
Все гадания заканчивались с окончанием святочных дней. Вечером в крещенский сочельник везде окропляли святой водой, ставили кресты мелом на окнах и дверях, и тем всё заканчивали.
Наступила советская власть и 24 января 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял декрет о введении в РСФСР западноевропейского календаря, и следующим днём за 31 января 1918 г. стало 14 февраля. И теперь у нас Рождество Христово – 7 января, а Крещение Господне 19 января. А Новый год у нас в рождественский пост – одна морока и печаль для православных людей… Зато есть у нас и старый Новый год, что до сих пор не понятно многим иностранцам.

Анатолий Жалсараев, краевед

 https://www.facebook.com/azhalsaraev/posts/537531733076146